| загрузить файл со звуком (25578 кб) |
— Интересно было бы узнать о номинациях этого конкурса. Насколько я поняла, их было всего две, но интересные — «МИЭТовец в кадре» и «Необычное в МИЭТе». А в какой номинации было больше участников?
В. Г. — Количество участников было одинаковым, потому что все в основном присылали работы и на ту, и на другую номинацию.
— А сколько всего было участников?
В. Г. — Не особо много, мы насчитали 15 человек.
— Какие призы получат победители?
В. Г. — Наше руководство обещало предоставить лучшим цифровую рамку и фотопринтер, а вторым — поощрительные призы, очень нужные фотографам, это, например, штативы.
— Насколько интересными были работы участников конкурса, были какие-то неожиданные находки?
В. Г. — Мне кажется, любой фотоконкурс и есть возможность посоревноваться, как-то проявить себя. И здесь попадались интересные работы, жюри по достоинству их оценило. Кстати, жюри состояло из преподавателей и руководства вуза, а также были приглашенные фотографы из Зеленограда.
— Что говорили фотографы по поводу работ?
В. Г. — Ну, общий уровень — довольно-таки неплохой. Есть, конечно, очень хорошие работы, а есть и начинающие, естественно.
А. С. — Я хочу сказать, что работы там было очень сложно оценить. Потому что у одних — техника, художественность, а были еще работы с историческими кадрами. Преподаватель МИЭТа сфотографировал, запечатлел историю, прислал фото из личного архива. Можно оценивать с точки зрения художественности, но здесь была очень ценной сама история, тот факт, что действительно прошло целых 45 лет. И эти фотографии со временем стали очень ценными, потому что каких-то людей уже не стало, что-то уже забылосьРработы как раз были очень разные.
— Вы наверняка видели старые фотографии Зеленограда, МИЭТа в частности. Какое впечатление они на вас производят, интересно ли выглядит город?
А. С. — Мне кажется, он намного интереснее, чем сейчас. Но я думаю, это просто эффект того, что тебе необычно и из-за этого интересно. Смотреть чужие архивы, даже семейные мне лично очень интересно, потому что человек иногда просто фотографирует, просто снимает свою жизнь. Сначала эта фотография смотрится обычно, и к ней отношение, скажем так, посредственное — допустим, я сфотографировал Витю, я его вижу каждый день. А когда я посмотрю это фото лет через 20, её вес со временем увеличится. И очень интересно смотреть, как строился Зеленоград, МИЭТ и так далее... Вы имеете в виду этот проект, где "новое и старо«е?
— Да, собственно, этих проектов уже было несколько, потому что Зеленоград отмечал 40, 45, 50 лет, и всегда готовились какие-то альбомы со старыми фотографиями
С. С. — Нам на конкурс присылали фотографии, где были представлены студенческие праздники. И можно увидеть, что довольно сильно различается то, что было тогда и что сейчас, не в пользу нынешнего времени. Потому что видно, что люди намного тщательнее готовились к этим праздникам, шили какие-то невообразимые костюмы, выступали расширенным составом, подключали преподавателей, действительно были такой дружной командой. Сейчас тоже проходят конкурсы, но видно, что готовятся они, как обычно у студентов сейчас, в последний вечер, и совершенно не то впечатление. Но, если вернуться к конкурсу, все-таки решили больше уделить внимание художественности. Даже некоторые старые фотографии отсеивали, если они были не очень качественно сделаны. Но при этом оставляли те, которые действительно передают какие-то эмоции, дух того времени.
— Связываете ли вы «вес фотографий», о которых говорил Алексей, с техникой их исполнения? Те фото были сделаны старым способом...
В. Г. — Дело в том, что не имеет значения, на каком носителе располагается сама фотография. Многие современные фотографы испытывают какие-то архаичные приспособления, старые фотоаппараты, спичечные коробки — все, что угодно.
— Расскажите о деятельности вашего клуба. Почему он называется «Иллюзия»?
В. Г. — Просто так повелось; у нас фотоклуб назывался «Иллюзия», когда ещё был организован, в начале
— Насколько я знаю, несколько лет он, в общем-то, и не работал. В сентябре прошлого года он как-то о себе и снова собрал участников. Почему вы решили возобновить его работу?
В. Г. — Любое подобное общество держится на энтузиазме людей, и, видимо, был какой-то промежуток, когда не было тех, кому это действительно было нужно, тех людей, которые смогли бы отдавать большую часть своего свободного времени на организацию процесса. И недостаточно одного энтузиазма, здесь еще нужна чья-то поддержка сверху. Ну вот в данном случае нас поддержала администрация студгородка МИЭТа и выделила нам помещение, в котором мы теперь можем собираться регулярно. Мы делаем это каждый понедельник, собираемся на два часа в неделю.
— Что происходит, когда вы встречаетесь? Участники клуба приносят свои работы, вы их обсуждаете, учите, как надо фотографировать?
В. Г. — Ну, вообще у нас все происходит по-разному, каждое собрание — это что-то новое, не собрание даже, встреча. У нас все происходит в форме свободного общения. Еще у нас есть фотокурсы для новичков, на них ребята, которые совсем ничего не знают о фотографии, как пользоваться своим фотоаппаратом, могут получить навыки общения со своей техникой, узнать о каких-то основах композиции, как строится кадр, как передать свою идею...
—Кто их обучает этому?
В. Г. — Этим занимаюсь я.
— Вы где-то учились фотографии?
В. Г. — Нет, я специально нигде не учился; единственно, у меня был опыт преподавания фотографии школьникам, и я как-то это перенес на уже более взрослых людей.
— А чем вы снимаете, какой у вас фотоаппарат?
В. Г. — Сейчас я снимаю старой пленочной «Сменой».
— Есть ли вообще какие-то условия для участников клуба — снимать надо вот на такой фотоаппарат?
В. Г. — Вы знаете, совершенно никаких условий, мы свободные люди, можем делать все, что хотим.
— Ну а если человек придет с «мыльницей»?
В. Г. — Да пожалуйста.
— Ею можно сделать что-то интересное?
А. С. — Фотографию делает не фотоаппарат, а человек. Есть даже знаменитые фотографы, которые снимают на «мыльницы». Допустим, есть такая знаменитая камера «Хольга», она полностью состоит из пластмассы, даже линзы пластмассовые, стоит где-то долларов двадцать. Я сам тоже снимаю и на цифровой, и на пленочный, я их еще и коллекционирую. На самом деле, когда снимаешь на пленку... человек немного по-другому начинает относиться к предмету съемки. У меня на пленке выходят совершенно другие фотографии. Я думаю, тут ещё момент, что не увижу свою фотографию сразу. Я некоторые фотографии вообще просматриваю через год, то есть, у меня такой сложный процесс...
В. Г. — Творческого поиска.
А. С. — Да, творческого поиска. Поэтому я доверяюсь своему какому-то чувству. Многие, кстати, сейчас приходят в фотоклуб именно с пленочными камерами. Есть люди, которые занимаются самостоятельно процессом проявки и печати. Мы бы, конечно, очень хотели, чтобы у нас было помещение, темная комната, где можно было бы поставить фотоувеличители, заниматься проявкой.
— Пока у вас таких возможностей нет?
А. С. — К сожалению, нет. Пока у нас есть помещение в студгородке, которое нам дает студсовет. И еще у нас есть выставочный стенд в холле общаги, где мы делаем свои маленькие фотовыставки. Мы стараемся часто обновлять экспозицию.
— Сколько примерно человек приходит в фотоклуб, за одну встречу, например?
В. Г. — На одну встречу — порядка
— Это студенты?
В. Г. — Студенты и выпускники.
— Может ли прийти не студент МИЭТа?
В. Г. — Ну, изначально клуб задумывался только для студентов. И опять же, у нас все упирается в маленькое помещение. Если бы у нас было какое-то другое помещение (и мы его стремимся найти), то, возможно, мы могли бы принимать и других студентов, зеленоградцев, почему бы и нет; может быть, и кого-то из Москвы.
А. С. — Им ничто не мешает участвовать в фотоклубе и не приходя на собрания, потому что иногда мы делаем фотокроссы, иногда какие-то экспресс-съемки, поэтому любой желающий может прийти.
— Расскажите, в чём суть фотокросса?
А. С. — Оргкомитет фотокросса, как раз вот с Султаном делали, придумали десять фотографических тем, предположим...
В. Г. — Любимая — «теплые коты».
А. С. — Да, «теплые коты», например. Совершенно какая-то абстрактная тема, и фотографы получают её на старте. Есть строго ограниченное время, надо уложиться в пять часов. Минимальное время — два часа, то есть, раньше двух часов после начала старта приходить нет смысла. Дальше уже оценивается по времени, если ты раньше закончил фотокросс, выдается первое, второе, третье место. Оцениваются фотографии по художественности, техничности, оригинальности, и есть определенная формула, по которой потом делается анализ работ.
— А количество фотографий имеет значение?
А. С. — Там 10 тем, если выполнить их все, то, соответственно, это только в плюс, больше шансов стать победителем.
С. С. — Мы несколько раз, в рамках своего фотоклуба, проводили экспресс-съемки. Это такой фотокросс в миниатюре, где выдается лишь одна тема, дается гораздо меньшее время. И здесь уже задача не в том, чтобы снять по одному кадру по каждой теме, а надо снять несколько кадров максимально оригинально на заданную тему. Два или три раза были такие экспресс-съемки, и, в общем-то, результаты были интересные. Правда, опять же, не всегда приходило много народу...
А. С. — Мы проводили это в воскресенье утром.
— Рано?
А. С. — В девять было в прошлый раз.
С. С. — Но в итоге те, кто пришел, не пожалели, потому что одно дело ты просто идешь и снимаешь то, что тебе интересно, другое — получить задание и уже соригинальничать в определенных рамках, то есть, это как соревнование.
В. Г. — Это тренирует фотографические, творческие навыки.
С. С. — Еще интересно потом прийти, посмотреть работы соперников и сказать — о, вот здесь я как-то не додумался снять!
В. Г. — Допустим, была тема «Глубина» на последней экспресс-съемке. Её можно по-разному прочитать и снять разное.
— Ну да, можно пойти и снять Черное озеро, а можно — глаза прохожего, и все это будет в тему «глубина»?
В. Г. — Да. Но Черное озеро — это будет слишком прямолинейно, банально.
— Мне представляется, что любому фотографу интересно снимать людей. Вы сталкивались когда-нибудь с нежеланием, когда вам категорически отказывали — «не надо меня (нас) фотографировать».
А. С. — Да, конечно, было множество таких случаев. Например, когда я делал репортаж о какой-то демонстрации коммунистов. Там была очень такая харизматичная бабулька, я решил ее сфотографировать, и она начала на меня нападать, говоря, что я из какого-то «буржуйского издания». Ну, сказал ей, что я из «Комсомольской правды», и тогда она начала позировать.
С. С. — На меня не набрасывались, но порой бывает, что люди отворачиваются, или как-то прячут лицо, или стараются побыстрее пройти мимо фотографа. В принципе, это понятно, не всем хочется, чтобы их лицо потом где-то появилось. Им же не сообщают, для чего снимают.
А. С. — Если он боится, значит, ему есть, что скрывать. Я, например, совершенно нормально отношусь, если меня незнакомый человек фотографирует.
В. Г. — Хороший фотограф — он еще и хороший психолог. Он может расположить к себе человека так, чтобы он согласился сниматься.
— Вы интересовались правовой стороной — можно ли снимать людей без их согласия на улице?
В. Г. — Да, интересовались. Есть много вариантов, насчет нашей страны сейчас точно не скажу... В общем-то, если вы где-то публикуете работы с неизвестным человеком, то обязательно нужно согласие модели в письменном виде. Там специальный документ составляется.
С. С. — Суть такова, что если вы снимаете на улице, в каком-то общедоступном месте, и человек не выражает явного несогласия с тем, что вы его снимаете, то есть, он не подошел, не попросил вас удалить кадр или как-то не публиковать его, то вы имеете право, потому что вы снимали в публичном месте. Если же это какая-то постановочная фотография, и вы позвали модель в студию или просто на улице фотографировали именно модель, и она является центральным объектом снимка, то тогда нужно ее письменное согласие на публикацию, если это идет в публикацию.
— У вас есть какие-то любимые объекты для съемок в Зеленограде? Может быть, люди, природа, какие-то общественные места?
А. С. — Хороший вопрос. В Зеленограде, мне кажется, много мест... Ну вот у нас, как у студентов, наверное, любимое место — МИЭТ, просто потому что мы там часто бываем и снимаем о своей жизни.
С. С. — На самом деле это очень интересно — взглянуть с другой стороны на свой институт, в который ты ходишь каждый день. И мы решили сделать вот этот конкурс и каждый день брали фотоаппараты в институт, действительно было найти какие-то новые открытия, новые ракурсы. Правда, иногда возникали проблемы, потому что формально фотографировать в МИЭТе нельзя. Это довольно устаревшее правило, оно также касается радиосредств и прочих, то есть, фактически-то нельзя даже с мобильным телефоном ходить. Но почему-то обращают внимание именно на фотоаппараты, вдруг ты снимешь какой-то секретный объект.
— Надо же, до сих пор так
С. С. — Да, на проходной... причем придираются через раз, то есть, к кому-то могут придраться, к кому-то нет, зависит от того, понравишься ли ты вахтеру или не понравишься. Но все равно все снимают.
— Кроме института, у вас есть какие-то любимые места, где вы фотографируете?
А. С. — Мне очень нравится ночной Зеленоград, у меня была серия фотографий, когда я вышел ночью с другом — с двух до пяти утра. И пустые улицы можно было найти, где машины проезжают изредка. Сейчас, чем дальше... вот еще Панфиловский проспект реконструировали, и машин стало много. Нравится, например, Крюковская площадь, потому что там люди проходят. Там можно стать совершенно незаметным и фотографировать. У Димы Шера есть серии, связанные с Крюковской площадью. Вообще в творчестве наших фотографов я часто вижу Крюковскую площадь.
В. Г. — Ну, может быть, Парк Победы... я помню, сразу какая-то ассоциация возникла в тех местах, где я много снимал в Зеленограде. Почему-то хочется прийти туда и снимать прохожих...
— Безусловно, красивое место, но, вы знаете, есть такие уже поднадоевшие парадные виды Зеленограда, которые тиражируются, — непременно парк Победы, «Флейта»...
Возвращаясь к фотоклубу — обсуждаете ли вы различные техники фотопечати?
В. Г. — По поводу печати фотографий — у нас нет таких крупных специалистов. Конечно, мы умеем печатать обычные, но этим все заканчивается. Хотим пригласить к себе Лешу Белова, зеленоградского фотографа. И тогда уже мы сможем обсуждать или попробовать вручную что-то сделать.
— Имеет ли смысл это сейчас обсуждать теоретически, если для этого нет, как вы сказали, помещения?
В. Г. — Ну, можно что-то попробовать действительно на коленках напечатать, буквально за полчаса. Вот как мы делали — притаскивали увеличитель и буквально показывали ребятам. Кстати, у нас был такой обряд посвящения, нужно было положить свою руку на фотобумагу и посветить сверху, чтобы твой отпечаток остался.
— Я видела фотографии этого посвящения, и там ыла не только рука, а еще какой-то отпечаток.
В. Г. — Логотип нашего фотоклуба, он мистическим образом проявлялся потом на ладони :) У нас есть еще значок фотоклуба.
— Клуб существует на вашей инициативе, вам администрация института как-то помогает?
В. Г. — Сейчас нам помогли, профинансировали этот фотоконкурс — призы, печать, рамы, поставили свет, чтобы правильно освещались фотографии на выставке. Ну и помещение, где мы можем собираться, это тоже здорово. Конечно же, у нас большие амбиции, мы хотим найти все-таки нормальное помещение, в котором мы сможем часто встречаться, либо поставить туда какое-то оборудование и пробовать разные техники печати. Конечно, мы сейчас говорим не только о пленочных фотографиях, можно и цифровыми немало интересных вещей сделать. Мы сейчас постепенно зарабатываем себе имя и планируем принимать участие в разных фотовыставках именно как фотоклуб. Планируем собрать свое портфолио. Вот, например, в конце XX века в Питере был легендарный фотоклуб «Зеркало». О нем так и говорят — «легендарный фотоклуб «Зеркало». Может быть, когда-то о нас будут говорить так же.
— У вас есть любимые фотохудожники, авторы, у которых вы учились — в широком смысле этого слова?
В. Г. — Лично мне очень нравится фэшн-фотограф Хельмут Ньютон, его, к сожалению, уже с нами нет. У него было очень много работ, правда, не все их понимают, у некоторых они просто вызывают отвращение, а у некоторых — уважение, вот у меня, например.
А. С. — Меня вдохновляют многие фотохудожники. Но вот сейчас почему-то мне хочется сказать, что один из таких, к которым я питаю особую любовь, это Анри Картье Брессон. И еще есть такой не столько фотохудожник, сколько многостаночник, так мы его называем, — Сторм Торгерсон. Он знаменит тем, что делал, и сейчас делает, обложки для многих знаменитых групп. Это отдельное направление — постановочная фотография для музыкальных групп; он оформлял диски Led Zeppelin, Pink Floyd и многих других знаменитых групп. И это направление, эта связь музыки и фотографии мне очень интересна, я ищу таких фотографов.
С. С. — А меня вдохновляет Адам Севастьянович, он снимает интересные портреты. Они в таких бытовых условиях, но при этом каждая фотография передает много эмоций, и вызывает много эмоций. И я каждый день, можно сказать, смотрю и пытаюсь как-то повторить, чтобы достигнуть такого уровня, как у него. Ещё интересно наблюдать за тем, что снимает и как Илья Варламов. Это репортажный фотограф, он много сейчас ездит по разным странам и посещает разные мероприятия, разные компании. И каждый раз это очень интересно, причем не только фотографии, но и описание, где он был, тексты у него в блоге.
— В Зеленограде есть выставочный зал, есть историко-краеведческий музей, там проходят выставки, в том числе и фотография. Вы как-то с ними контактируете? Звали ли вас принять участие в выставках?
В. Г. — Пока что нет, пока не звали.
А. С. — Просто мы еще пока не подготовили свои материалы для выставки, но мы их готовим. Хотим в будущем году как-то выступить в этом плане.
Юлия Кравченко