— В студии Zelenograd.ru профессиональный музыкант, пианист, житель Зеленограда Иван Соколов. Иван — студент второго курса фортепианного факультета Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского, учится в классе народного артиста России, профессора Михаила Сергеевича Воскресенского. Можно сказать, что вы не просто студент консерватории, а состоявшийся и концертирующий музыкант?

— Музыкант учится всю жизнь, и то, чего я добился на данный момент, это далеко не окончательный результат. Известно, что совершенства достичь невозможно. Мои учителя очень многое мне дали, многому научили, за что я им очень благодарен. И сам я много чего пытался постичь, и постигаю до сих пор, понимая, что этот процесс будет бесконечным.

— Поводом для нашей встречи стало недавнее вручение вам медали префекта Зеленограда. В связи с чем вам её вручили, какая была официальная формулировка?

— Для меня это стало неожиданностью. Мне позвонили и сказали, что на следующий день ко мне приедет телевидение снимать ролик о номинации на награду. Видимо, это связано с моими заслугами, с тем, что я выступаю на конкурсах и концертах, сотрудничаю с различными организациями в Зеленограде и Москве, выступаю с сольными концертами, участвую в сборных концертах. После того, как был снят ролик, мне позвонили и сказали, что он победил.

— Где именно победил?

— Это была новогодняя ассамблея «Зеленоград-2010». Она проводится ежегодно префектом Зеленограда накануне Нового года. Награждаются люди в различных номинациях. Сейчас не припомню, какие там были номинации, их было всего пять. В общей сложности было отобрано пять человек. И я оказался среди них в номинации «Искусство, культура, спорт».

— Расскажите подробнее, как вы участвуете в культурной жизни города и как вы находите на это время, будучи студентом консерватории.

— Я стараюсь по возможности участвовать в музыкальной жизни Зеленограда, есть давние контакты. Например, каждый месяц играю в КЦСО «Зеленоградский» сольные программы. Это уже происходит пятый год, программы всё время меняются, и публика, которая в основном состоит из пожилых людей, отзывается положительно. Также меня приглашают в 53-ю музыкальную школу, я там каждый год играю большой сольный концерт. Иногда выступаю во Дворце культуры, в Доме творчества, историко-краеведческом музее, у нас с Татьяной Владимировной Визбул тёплые отношения. Вот как раз буду играть в музее 24 февраля. В общем, я играю в Зеленограде, где возможно, потому что я очень признателен этому городу. Здесь много людей, которые помогли мне добиться того, что у меня сейчас есть. Я стараюсь в свою очередь радовать их своими достижениями и хорошей музыкой.

— Подбираете ли вы репертуар, исходя из того, кто вас будет слушать? Например, надо играть в том же КЦСО, вы думаете — «Шумана, пожалуй, играть не буду, лучше Чайковского?»

— Я, конечно, учитываю публику, которая будет в зале. Вряд ли пожилым людям понравятся сочинения в стиле модерн. Поэтому я постараюсь выбрать для них музыку более мелодичную и понятную — это и Чайковский, и Рахманинов, и Шопен. Насчёт остальных композиторов — что-то я могу поставить в программу, что-то не буду. Ставить слишком драматичные произведения в большом количестве я считаю ошибочным. А другой фактор заключается в том, что я сам хочу сыграть. Иногда бывает необходимость обыграть на публике или просто сыграть какие-то произведения, или программу. Бывает, что мне приходится немного «изменить курс» и вставлять в программу более сложные сочинения — Прокофьева, Шостаковича, уже потому, что мне самому хочется это исполнить. Я считаю, что такая музыка тоже должна звучать. Чтобы люди привыкали к ней, потому что есть очень хорошей музыки, написанной именно в 20 веке, и даже уже в 21-м. Иногда я играю и свои сочинения, но это бывает достаточно редко.

— Вы пробуете себя на композиторском поприще? Это фортепианные произведения?

— Это, как правило, фортепианные миниатюры, их у меня не очень много. Иногда я с ними выступаю, обычно в Зеленограде. Я сейчас не занимаюсь профессиональной композицией. Занимался немного, но не хватает времени. Я считаю, что этому занятию надо отдавать очень много сил, души и внимания, чего у меня просто не хватает. Я могу сесть и что-то сочинить, а потом не заниматься этим в течение года, а потом за месяц очень много сделать. Обычно я сочиняю летом, на каникулах.

— У нас есть возможность послушать ваше сочинение. Что бы вы сами хотели представить слушателям?

— Пусть прозвучит мой Ноктюрн, это запись 2005 года, сделана в музыкальной школе № 53.

— [музыка]

— Иван, когда вы начали играть, сколько вам было лет?

— В музыкальную школу я поступил в 9 лет. Считается, что это достаточно поздно, тем не менее, удалось и наверстать, и добиться всего. Всё было достаточно просто. В моей семье очень любят музыку, и любили всегда. С детства слушал различные классические сочинения, у меня дома до сих пор лежит кассета с сонатами Бетховена, я очень любил эту музыку. Ходил на концерты дирижёра Дмитрия Орлова. Эта музыка была для меня интересной, совершенно не скучной. Сам я пытался что-то наигрывать на пианино, у меня был старый немецкий инструмент, очень хороший, кстати. Но это всё было несерьёзно.

— Почему вы не поступали в музыкальную школу как обычно, в 6-7 лет? Не хотелось ещё?

— Да как-то мыслей не возникало. Я просто любил музыку, любил песни петь. Папа садился, играл на гитаре, а я пел. Голос у меня тогда был, как мне кажется, неплохой. Совершенно случайно родители услышали по радио объявление, что производится набор в музыкальную школу. Спросили меня, не хочу ли я попробовать, я подумал и согласился. Поступил, начал заниматься, мне всё было интересно. Моя первая учительница Рузанна Егишевна Барсегян не побоялась сразу дать мне сложное произведение, и я начал выступать на концертах. Таким образом, пошёл набор исполнительского багажа, рост и развитие.

— После музыкальной школы в Зеленограде вы поступили в Академический музыкальный колледж при консерватории, учились там 4 года, потом поступили в консерваторию — здесь учатся пять лет. Это я к тому, что далеко не все знают, сколько учатся музыканты.

— У нас трёхуровневое образование: школа — это неполное среднее, 7 или 8 лет, потом колледж — 4 года, затем высшее. Дальше идёт аспирантура, это тоже относится к консерватории.

— Как строится ваш день? Во сколько вам нужно быть на занятиях, сколько у вас пар, сколько они длятся по времени? К тому же, вам нужно ещё заниматься.

— Тут надо учитывать несколько вещей. Во-первых, дальность дороги. Я живу в Зеленограде, а не в Москве в общежитии при консерватории, поэтому приходится вставать часов в 6-7 утра.

— Зеленоградцам как жителям Москвы не положено общежитие, как бы далеко ни было ехать?

— Да, что удивительно. Химки, например, находятся ближе к Москве, но общежитие студентам из Химок дают. Словом, если мне надо быть к 9-10 утра в консерватории, я встаю, соответственно в 6-7.

— И успеваете?

— Когда как. Но когда не успеваю, профессора относятся к этому совершенно спокойно, потому что знают, что я живу в Зеленограде. Кроме пар, конечно, происходят и репетиции, концерты, потому что это такая учёба, что одними теоретическими занятиями не обойдёшься.

— Расскажите, какие у вас предметы, какие дисциплины изучаете?

-У нас предметы, связанные с историей и теорией музыки. Есть несколько обязательных дисциплин, физкультура и английский язык, например, и их я считаю для себя тоже важными, стараюсь не пропускать по возможности. Есть история, литература. На пятом курсе общих дисциплин не остаётся, только исполнительские предметы Это специальность, фортепиано — готовят сольные программы, выступают с ними. Это класс камерного музицирования, там играют камерные концерты с другими инструменталистами — скрипачами, виолончелистами; играют на двух роялях или в большом составе. Это концертмейстерство, аккомпанирование певцам. Все эти занятия мне очень интересны, и профессора у меня замечательные. Я бы хотел отдельно о них сказать. По специальности я учусь у замечательного человека, профессора, народного артиста России Михаила Сергеевича Воскресенского. Камерным ансамблем занимаюсь у профессора Ирины Михайловны Кандинской, в концертмейстерском классе у профессора Маргариты Ивановны Кравченко.

— Сколько часов в день вы занимаетесь фортепиано?

-По-разному бывает; если выходной, я стараюсь заниматься как можно больше. Но играть больше четырёх часов в день смысла не имеет, я считаю. Потому что психика утомляется. И восприятие уже не то, которое должно быть для полноценных занятий. В среднем, занимаюсь всего два-три часа. Дело не во времени — мне кажется, я научился сейчас заниматься с большой продуктивностью. Если я ставлю себе цель сделать что-то, то я это делаю. Я знаю, как всего быстро добиться. Если что-то не получается, то тут приходится спрашивать совета, но такое происходит всё реже и реже.

— Сейчас студенческие каникулы, вы продолжаете играть или отдыхаете?

— На самом деле, у музыкантов основная работа происходит именно в каникулы, потому что когда идёт учёба, заниматься сложно — очень много всего. Когда наступают каникулы, можно посвятить целиком исполнительству. И сейчас у меня это происходит, достаточно много занимаюсь, больше, чем в учебное время.

— Значит вы сейчас отрабатываете произведения, на которые не хватало времени до того?

— Я бы сказал иначе — в каникулы готовятся новые программы. Основная работа по разучиванию происходит именно в каникулы. А в учебное время происходит отшлифовка, наработка. Сейчас учу несколько новых произведений и надеюсь их исполнить в ближайшее время.

— Известно, что вы играли в лучших концертных залах Москвы, также играли за рубежом. Где вам больше нравится играть, есть ли идеальный зал и инструмент?

— Я об этом с удовольствием расскажу. В консерватории я играл уже много, в Рахманиновском и Малом залах. В Большом зале мне довелось играть пока два раза, но они мне очень памятны. В первый раз это было, когда я учился на третьем курсе Мерзляковского училища, я тогда сыграл большое серьёзное сочинение, Вариации на тему Корелли Рахманинова. Это было успешно и удачно. Я испытывал невероятные ощущения, играя в этом зале, особенно при мысли о том, что на эту сцену выходили Горовиц, и даже когда-то Брахманизм, и сейчас выходят самые видные музыканты. Эта энергетика ощущается. Мне всегда казалось, что играть в Большом зале очень страшно, но никакого страха я не чувствовал, это было ощущение полёта и эйфории. А во второй раз я там выступил в составе камерного ансамбля, мы играли несколько необычное сочинение — Сонату Бартока для двух фортепиано и ударных. Играл в Международном Доме музыки. За рубежом мне довелось быть один раз, года 4 назад побывал в городе Шамбери четырёх лет назад. Я побывал во Франции, в городе Шамбери, дал там три сольных концерта.

— Как вас принимали слушатели?

— Очень хорошо. Я слышал, что во Франции публика очень эмоциональная, гостеприимная и отзывчивая, но когда я сам приехал и увидел воочию, это было очень приятно. Высказывались самые тёплые слова в зале, и что самое удивительное, на улице ко мне подходили люди. Я, к сожалению, плохо знаю французский, но настроение их было понятно.

— У вас есть любимые композиторы и исполнители?

— Из композиторов я, прежде всего, назову Сергея Васильевича Рахманинова.

— Пианисты говорят, что это самый «пианистичный», удобный, если так можно выразиться, для исполнения композитор.

— Вы правы. Рахманинов вообще считается пианистом номер один, он стоит вне конкуренции с кем бы то ни было. Была такая история: профессор консерватории Оборин спросил очень известного пианиста Артура Рубинштейна, кого он считает самым лучшим пианистом в мире. Рубинштейн ответил: «Горовиц, безусловно, сильнее всех». «А как же Рахманинов?» — «Постойте, вы же говорите о пианистах, а это…», — и Рубинштейн воздел руки к небу. Такое отношение к Рахманинову сохранятся и сейчас. К счастью, осталось много рахманиновских записей, где он исполняет и свои сочинения, и сочинения других композиторов, и это эталон для исполнителей.

Из ныне живущих пианистов мне больше всего нравится Николай Луганский. Он учился в консерватории у Сергея Леонидовича Доренского, является лауреатом конкурса имени Чайковского, много гастролирует. Он, на мой взгляд, один из самых выдающихся пианистов. А из старшего поколения, безусловно, пианист Григорий Соколов. Это пианист из Санкт-Петербурга, он достаточно редко играет, тоже победитель конкурса Чайковского. Как он играет — это нечто феноменальное. И ещё я не могу не сказать о своём профессоре Воскресенском, который в свои 75 лет концертирует, гастролирует, преподаёт, выступает на мастер-классах, даёт концерты в Москве. Я очень люблю этого человека и как пианиста, и как учителя. Я очень счастлив, что мне довелось быть с ним так близко.

— Как вы относитесь к другим музыкальным жанрам?

— Например?..

— Джаз, рок, поп-музыка.

— К джазу я отношусь очень хорошо. Я не слишком разбираюсь в джазе, в исполнителях, но мне достаточно Луи Армстронга, его я обожаю. Когда передают различные джазовые композиции по радио, по ТВ, я могу не знать имён, но мне очень нравится слушать. Потому что это игра гармонии, ритмов — всё очень интересно. Что касается рока, то это для меня спорный вопрос. Я не очень люблю и не сторонник музыки, построенной на превращении человека в зомби, потому что ударный ритм, повторяющиеся гармонии, на мой взгляд, притупляют сознание и, совершенно не содействуют духовному развитию. Из поп-музыки — вы имеете в виду «попсу»?

— Это широкое понятие. Эстрада, например.

— Есть эстрадные исполнители, у которых мне что-то нравится. Отдельные вещи у Олега Газманова, группы «Любэ», Александра Малинина. Но вообще хороших эстрадных исполнителей немного, на мой взгляд, особенно среди молодых.

— Как вы относитесь к попыткам «адаптировать» классику для массового слушателя? К экспериментам с показом каких-то видео, слайдов во время исполнения классической музыки в концертном зале, к цветомузыке?

— По поводу цветомузыки — это интересный вопрос. Одним из родоначальников цветомузыки в России был композитор и пианист Скрябин. Он написал поэму «Прометей» на тему огня, и для лучшего восприятия этой достаточно абстрактной, сложной в своём гармоническом языке музыки, он создал цветовую клавиатуру. При прохождении каждой гармонии, лейтмотива, мелодии на задней стене зала демонстрировались разные цвета. Когда я это увидел, был очень впечатлён. Насчёт показа слайдов, я этого, к сожалению, ни разу не видел, но мне представляется такой опыт полезным. И я очень поддерживаю идею тематических вечеров, когда наряду с исполнением музыки есть человек, который может о ней рассказать. Тогда слушатели понимают, что данная музыка означает в контексте и лучше её воспринимают.

— Вы считаете, что «толкование» музыки помогает её понять? Но ведь музыка имеет свой собственный язык, его трудно объяснить словами.

— Безусловно. Музыка выражает то, что не может быть сказано словами: чувства, сложные мысли, которые не выразишь одной фразой. Если человек хорошо знаком с музыкой, если он с детства её слушал, то он, скорее всего, её поймёт. Но если человек не знаком, но интересуется, то ему надо помочь. Отличие серьезной классической музыки от популярной в том и заключается, что надо задумываться. На концерте классической музыки нужно поднапрячься, очень внимательно слушать. Нужно искать в себе струны, которая эта музыка заденет.

— Можно ли вас услышать в записи?

— В прошлом году в Москве проводился фестиваль, посвящённый творчеству французского композитора Франсиса Пуленка. Я выступал на нескольких концертах этого фестиваля, и там в качестве записывающей компании присутствовало радио «Орфей». Записи с этой радиостанции у меня есть. Это, наверное, один из самых больший опытов для меня на данный момент. Есть также несколько записей, сделанных студийно в ансамбле. Сольных записей у меня, к сожалению, совсем мало, и, как правило, если меня просят сделать запись, то я этим занимаюсь самостоятельно.

— Каким вы представляете своё будущее по окончанию консерватории, надеетесь ли вы стать концертирующим пианистом?

— Безусловно, я бы хотел стать концертирующим пианистом. Я по возможности делаю всё для этого, то есть, выступаю везде, где возможно. Надеюсь, это будет продолжаться, буду постоянно играть. Но это, конечно, связано с определённого рода трудностями. У концертирующих пианистов одной из основных проблем является проблема переездов, то есть, концерт, перелёт, отель, концерт, снова перелёт — и так происходит постоянно в течение всего года с небольшим перерывом летом. Если смотреть далеко в будущее, то, возможно, нечто такое будет, и это не очень хорошо. Я бы хотел выступать, но не так часто, потому что я считаю, что это вредит исполнению. Если музыкант много играет, то он не успевает заниматься, у него происходит постепенная деградация. А это, я считаю, совершенно непозволительным.

— Планируете ли вы переехать из Зеленограда в Москву?

— Учёба и жизнь сейчас во много сосредоточены в Москве. Но Зеленоград, как родной город, естественно, никогда насовсем не оставлю. Я считаю, что в сравнении с Москвой Зеленоград очень выигрывает, хотя бы в плане экологии. Здесь жить, заниматься и отдыхать легче, чем в Москве. Там кутерьма, шум, пыль, бесконечные пробки и это очень тяжело и невозможно собраться. Если бы не транспортная проблема, то я бы здесь и остался…

— Вы учились в 618-й школе, какие воспоминания у вас остались о школьных годах?

— Много приятных, есть не очень приятные, как у всех. Есть люди, с кем я и сейчас общаюсь. Есть одноклассники, которые приходят на концерты и просто в гости. 11-й класс пришлось оканчивать экстерном, но я окончил школу с серебряной медалью. Учился на первом курсе, поэтому экстерн. Отношения в классе строились по-разному: сначала мои одноклассники относились ко мне с недоверием и сарказмом, что вот, мол, ещё один интеллигентный мальчик на пианино…

— Как сейчас выражаются, «ботан»?..

— Да, именно. Потом, спустя некоторое время, и после того, как они пришли ко мне на концерт, и мы пообщались, они поняли, что я адекватный человек и стена непонимания между нами исчезла. Я этому, конечно, очень рад.

— Многие представляют себе студента консерватории, пианиста того же, как человека, который погружён только в музыку и которому интересно только то, что происходит в искусстве. Вы похожи на человека, который полностью погружён в искусство и больше ничем не интересуется?

— Нет, это не так. Конечно, есть такие люди. Я часто наблюдаю их в консерватории, но такая погруженность на самом деле является однобокостью. Меня интересуют и многие другие вещи в жизни. Я люблю и футбол посмотреть.

— За кого болеете?

— Сейчас пока ни за кого. Болел за наших, но после матча со Словенией я в раздумье. Люблю спортивные соревнования посмотреть, погулять на свежем воздухе, пообщаться. Жизнь многообразна, я не могу сказать, что все мои мысли посвящены целиком музыке. Считаю, что если человек хочет развиваться, он должен развиваться во всех направлениях, а не только в искусстве. Особенно сейчас, как мне кажется, нужно быть в этой жизни — не вне её, где-то в облаках, но реально воспринимать действительность и уметь в ней ориентироваться, уметь за себя постоять и принять решение. Я стараюсь этому учиться.

— Что бы вы хотели сыграть в будущем, есть ли произведения, к которым вы «идёте»?

— Я бы хотел сыграть Третий концерт Рахманинова, если говорить серьёзно. Я считаю, что это одно из самых сложных произведений в музыке. Надеюсь, что в ближайшие годы мне это удастся.

Беседовала Юлия Кравченко. Фото Павел Тчанников, pavelart.ru