О содержании и текущем состоянии проекта «Ангстрем-плюс» Zelenograd.ru рассказали Николай Плис, директор по маркетингу и продажам ОАО «Ангстрем», и Павел Машевич, главный конструктор завода «Ангстрем».
— Как появился проект «Ангстрем Плюс» и какая цель в него закладывалась ?
Н.П.: — Проект «Ангстрем-Плюс» должен был стать платформой для технологического скачка в обеспечении элементной базой оборонной отрасли России. За последнее десятилетие «Ангстрем» по заданиям и совместно с предприятиями оборонно-промышленного комплекса с нуля освоил порядка 75 изделий, востребованных различными проектами страны, включая проекты Роскосмоса и Росатома. Эти изделия запущены в серию, сейчас активно идёт перевооружение оборонной промышленности на нашей элементной базе. Проект «Ангстрем-плюс» должен был обеспечить более высокие технико-экономические показатели наших изделий.
Конечно, то, что проект не реализован, не снимает с «Ангстрема» задач по выпуску данной продукции, наше производство уровня 0,8 микрон работает, мы используем его вместо того, чтобы делать современные чипы 0,35-0,25 микрон и продолжать развивать уже разработанные и выпускаемые изделия, улучшая их параметры и потребительские качества.
— Что было сделано по проекту «Ангстрем-плюс» до того, как он приостановился?
Н.П.: — Мы сделали всю документацию на проект, его технико-экономическое обоснование (ТЭО), разработку которого профинансировал сам «Ангстрем» на сумму в 11 миллионов рублей. Проект неоднократно рассматривался на всевозможных техсоветах с привлечением предприятий, которым он нужен и которые в нём заинтересованы. И вдруг получается так, что этот проект уходит. Теперь, вместо того, чтобы идти вперёд, мы испытываем сложности… которые будем решать и уже решаем.
— Когда проект был приостановлен, еще в 2011 году?
Н.П. — В 2011 году он уже должен был работать, первоначально предполагалось так. Трудно комментировать обстоятельства, которые в 2011 году привели к остановке финансирования развития проекта на «Ангстреме».
— Оборудование для него должна была закупить «Росэлектроника»? И на «Ангстрем» его так и не поставили?
Н.П. — Я хотел бы воздержаться от комментариев по этому вопросу, так как сам непосредственно этим не занимался. Однако, если его ставят на другом предприятии — это попытка создания альтернативного производителя для вывода на рынок аналогов наших изделий. Представлялось бы более рациональным продолжать развивать предприятие, обладающее всей технологией, наработанным рынком, на котором нужно обеспечивать взаимодействие оборонных предприятий и их специалистов… «Ангстрем» продолжает выпускать, и в дальнейшем будет выпускать свою продукцию. Вопрос шире, чем просто выпуск продукции — наши взаимоотношения с потребителями продукции складывались годами и десятилетиями: между разработчиками элементной базы и разработчиками аппаратуры, производственные взаимосвязи
— Вы предполагали реализовывать проект на существующих площадях завода «Ангстрем»?
Н.П. — Да. Предполагалась замена старого оборудования на импортное, более современное. Техническое перевооружение под другой уровень.
— В каком состоянии сейчас эти площади?
Н.П.: — Площади выделены, но та же самая гермозона (чистые комнаты) требовала по проекту «Ангстрем-Плюс» определённой модернизации под новое оборудование — это было прописано в ТЭО проекта.
— Модернизацию помещений должен был провести сам «Ангстрем»?
Н.П.: — Модернизация предполагалась за счет и государственных инвестиций, и средств «Ангстрема». Но проект остановили, государственные инвестиции мы так и не получили.
— В 2010 году писали, что «Ангстрем» за свой счёт уже начал проектирование помещений, «чистых комнат» под проект…
П.М.: — Да, были договора с проектными организациями.
Н.П.: — Они сделали ТЭО, все документы и проектно-сметную документацию, всё уже было подписано.
— Какие в «Ангстреме-плюс» прописаны площади гермозоны, «чистых комнат»?
Н.П.: — Это всё есть в документации.
П.М.: — По энергетике «Ангстрем-плюс» укладывался в существующий у нас резерв мощностей. Более того, в начале 2014 года в рамках завершения строительства нового завода «Ангстрем-Т» будет введена в эксплуатацию новая электростанция на 40 мегаватт, которая позволит получать без перебоев качественную электроэнергию. Это решит многое.
— А планы по дополнительной эмиссии акций «Ангстрема» и увеличению доли государства до 40% через «Росэлектронику» — они были реализовано?
П.М.: — Сейчас у «Росэлектроники» 31% акций.
— Вы еще ожидаете, что проект «Ангстрем-плюс» будет как-то реализован на «Ангстреме»?
Н.П.: — Мы поднимали у себя этот вопрос: «Ангстрем-плюс» нужен, значит, мы сами будем искать деньги на его реализацию — вплоть до реализации проекта за свой счет, если государство не будет в этом участвовать. В принципе, мы сейчас и пытаемся брать какой-то кредит на оборудование, чтобы закупать его под развитие и обеспечивать наши оборонные предприятия теми изделиями, которые мы делаем.
— При этом проект сильно сократится?
Н.П.: — Конечно, это уже скорей будет не быстрое развитие технологий и продвижение вперёд, а «латание дыр» для того, чтобы мы могли с определённой эффективностью выполнять заказы, которые у нас есть. А заказы у нас очень серьёзные, поставки в оборонную промышленность — наша самая главная составляющая. Если кто-то захочет воспроизвести наши изделия и поставит себе такую задачу, это обойдётся в суммы в десятки раз большие, чем те, которые надо бы вложить в «Ангстрем».
— Какова сейчас доля отечественного рынка у «Ангстрема» по радиационно стойким микросхемам, по оборонзаказу?
Н.П.: — Там, где запрещено использовать импортную элементную базу по ряду проектов, где сейчас идёт перевооружение — практически 100% рынка наши. Роскосмос поддержал в своё время проект «Ангстрем-плюс» и сейчас очень серьёзно обеспокоен его реализацией. Там разработки и поставки отслеживаются на пять лет вперед, и если предприятие начнет сбоить, этот сбой пойдёт по всему оборонзаказу.
— Могут ли ваших «смежников» по оборонзаказу переориентировать на другого поставщика — например, если в МИЭТе реализуют аналог проекта «Ангстрем-Плюс»?
Н.П.: — Не думаю. Чтобы изменить эту цепочку, поставить в технику новую комплектацию, надо провести цикл испытаний — а это уже даже не десятки миллионов рублей, а гораздо больше. И нужно еще создать эту комплектацию, сертифицировать её, это реально несколько лет.
П.М.: — Проблема переориентации в том, что на каждом предприятии — и на «Ангстреме» в том числе — накапливается опыт. Он позволяет делать изделия с теми характеристиками, которые требуются, и простой перенос производства на какую-то более современную базу просто так ничего не даст. Недостаточно купить зарубежную технологию, перенести её и запустить. Нужен опыт во всём — он не только в технологиях, но и в проектировании, в подходах, в аттестации, в обеспечении качества, в продажах, во взаимодействии с заказчиками,
Н.П.: — Что нужно, чтобы построить новое предприятие? В первую очередь, рынок. Если говорить о рынке для ВПК — он сейчас у нас. Это порядка 400 предприятий, около 20 из них определяют 80% объема рынка. Чтобы создать этот рынок, нужны годы. Второе — нужны технологии, они тоже сейчас у нас. С советских времен коллектив «Ангстрема» занимается этим направлением. Есть ресурсы, энергетика; где-то надо заново всё это создавать, а у нас речь идёт только о модернизации. Но еще с 90-х годов часто бывает, что подобные предприятия рушатся, а создавать что-то предпочитают на пустом месте. И старое не поддерживается, и у нового поначалу будут сложности — получится провал.
— Но в Зеленограде ведь сейчас есть предприятия, которые тоже ведут разработки и производство в интересах ВПК и космоса — НПЦ ЭЛВИС, например, разрабатывает новый радиационно стойкий процессор для спутников, причем с топологией 180нм… Зеленоградский «Миландр» тоже является поставщиком оборонных предприятий и разрабатывает свои радиационно-стойкие микросхемы для них…
Н.П.: — НПЦ ЭЛВИС и «Миландр» — успешные и перспективные организации.
— Насколько серьёзно сейчас стоит вопрос о переходе на российскую элементную базу в ВПК?
П.М.: — Там, куда идут наши схемы — вся элементная база российская, импортной нет.
Н.П.: — В военных системах не должно быть импортной элементной базы, иначе они могут просто не заработать в нужный момент. Поэтому уровень микроэлектронных технологий и обороноспособность страны — разные вещи. Кроме того, это и вопрос надежности: использование импортной элементной базы, которая за рубежом идёт в оборонку, для нас закрыто, а чтобы использовать вместо неё обычную элементную базу — её нужно испытывать. Практика показывает, что отказов по отечественной элементной базе гораздо меньше, чем по импортной. А схемы с уровнем стойкости, которые мы делаем на «Ангстреме», за рубежом стоят больших денег, и никто не спешит их нам давать.
— По объёмам выпуска: в проект «Ангстрем-Плюс» были заложены 4000 пластин в месяц; какие объёмы производства есть сейчас и какие «Ангстрем» сможет давать, если сам профинансирует подобный проект?
Н.П.: — Давайте вернемся немного назад. «Ангстрем» начал заниматься рынком экстремальной элементной базы в интересах предприятий ВПК с начала 2000-х годов. Эти годы совпали с определенным восстановлением промышленности для ВПК, и мы сконцентрировали вокруг «Ангстрема» круг предприятий, которые остались «на ногах» и этим занимались. Мы взяли на себя роль практически единственного в стране крупного производителя элементной базы для предприятий оборонного комплекса, которые её потребляют. Под них мы и работали, и ежегодный прирост этого рынка составлял от 20% до 60%. Сейчас он вообще «летит» вверх. Из реальных поставщиков специальной элементной базы «Ангстрем» остаётся основным поставщиком, могу это утверждать, мы имеем большую долю в гособоронзаказе. Объем продаж продукции для ВПК в 2013 году к 2006 году возрос в 7,42 раза, план в 2014 году к 2013 году — в 1,38 раза.
Проект «Ангстрем-Плюс» — это продолжение развития «Ангстрема», мы все его так воспринимали. Помимо Роскосмоса проект поддержал Минатом и другие министерства. Со спецпредприятий были получены ориентировочные потребности в специальной элементной базе до 2015 года, и было запланировано соответствующее развитие «Ангстрема».
— Реализация проекта означала бы скачок вверх в объёме выпуска продукции «Ангстрема»?
Н.П.: — По сравнению с сегодняшним днём — конечно. Проект давал гарантированные и более оперативные поставки, модернизацию изделий, приемлемые цены на них при повышении уровня самих изделий. Для нашего направления, для Роскосмоса и Минатома, это бы обеспечило потребности на десятилетие вперёд.
— Сколько рабочих мест планировалось создать на производстве «Ангстрем-Плюс» — предполагалось ли увеличение числа сотрудников «Ангстрема»?
Н.П.: — Внедрение современного оборудования не гарантирует пропорционального роста рабочих мест, мы наращиваем объемы производства, продаж, но при этом численность сотрудников может вырасти в незначительных объемах — изменится качественный состав персонала.
— В проекте предполагалось использовать только российские технологические материалы — подразумевалась сеть отечественных предприятий-поставщиков вокруг «Ангстрема»? Какие, например, зеленоградские предприятия планировалось в неё вовлечь?
Н.П.: — В принципе, мы и сегодня работаем вместе в этом секторе. Ведь есть определённая программа, по которой требуется иметь всё сырьё и материалы для такого производства внутри своей страны. По кремниевым пластинам 200 мм мы имеем соглашение с зеленоградской компанией «Телеком-СТВ» о том, что она должна начать их делать. Это не мешает в мирное время закупать пластины за рубежом, но в случае чего их производство можно перевести сюда. По эпитаксиальным структурам, по КНС мы тоже выстроили нормальные взаимоотношения — сейчас «Эпиэл» нам всё это поставляет. Вообще «Ангстрем» является ориентиром для многих поставщиков сырья, материалов и комплектующих. У нас есть соответствующая программа развития и по корпусам, мы просчитываем, что нужно будет «Ангстрему» завтра, послезавтра
«Ангстрем-плюс» нужен, значит, мы сами будем искать на него деньги — вплоть до реализации проекта за свой счет, если государство не будет в этом участвовать. Конечно, это уже скорей будет не быстрое развитие технологий, а «латание дыр»…
Проект «Ангстрем-Плюс» — это продолжение развития «Ангстрема», мы все его так воспринимали. Его поддержали Роскосмос, Минатом и другие министерства, со спецпредприятий были получены ориентировочные потребности в специальной элементной базе до 2015 года…