Наш собеседник — москвич, капитан Алексей К., выпускник Ярославского высшего военного училища противовоздушной обороны имени Маршала Говорова. Зеленоград ему не чужой — в детстве проводил здесь немало времени на летних каникулах, гостя у родных. После училища отслужил 14 лет в разных местах «куда Родина посылала», затем уволился в запас. С началом СВО вернулся к службе — по контракту. Сейчас служит в Подмосковье, прикрывает наш регион с севера, в том числе и от БПЛА, летящих в сторону Зеленограда.

Сам я из семьи военных. Дед мой в июне 1941-го, даже не отгуляв школьного выпускного, ушел добровольцем на фронт, был зенитчиком. В детстве я слушал его рассказы, как они «мессеры» сбивали. У деда были ордена, множество медалей, как говорили дома — полный «иконостас». Отчасти под его влиянием я и выбрал эту профессию — защищать небо. В свое время по служебной надобности пришлось поколесить по стране и за ее пределами, а сейчас служу, можно сказать, рядом с домом.

Не секрет, что вокруг Москвы выстроена эшелонированная противовоздушная и противоракетная оборона. Принцип эшелонирования — в разделении сфер ответственности для разных комплексов. Проще говоря, один эшелон прикрывает столицу от межконтинентальных баллистических ракет и баллистики с подлодок. Другой — от баллистических ракет средней дальности и крылатого гиперзвука. Третий — для борьбы с крылатыми ракетами и самолётами. Четвертый — для борьбы с БПЛА. Это условное разделение, т.к. боевые возможности комплексов частично пересекаются. Таким образом, Москва еще с советских времен опоясана несколькими «кольцами» воздушной обороны. Хотя современная зенитная батарея, например, в составе С-400 или «Панциря-С1» отличается от «классики» СССР (скажем, С-75 или С-125) как смартфон от проводного телефона. Но принцип тот же: «обнаружил — сопроводил — уничтожил».

В советское время зенитчики вручную вели цели на экранах — в С-75 буквально руками держали цель в перекрестье радара, а данные для стрельбы вводили почти «на глаз». Сегодня все автоматизировано: анализ целей, выбор приоритетов, тот же «Панцирь» может автономно распределять цели между ракетами и пушками, а оператор скорее контролирует процесс, чем управляет им вручную.

В советских зенитках: одна батарея — одна цель. Тот же С-75 за раз поражал 1-2 цели, а С-125 — до 3-4, затем требовалась перезарядка. А С-400 сегодня может сопровождать десятки целей и разом атаковать их. Главное, как у нас шутят, успевать ракеты подносить.

В СССР на батарее был только один тип ракет, например, С-75 использовала только ЗУР В-750. И по разным целям — низко- и высоколетящим — нужны были разные дивизионы. Сегодня батарея С-400 использует четыре типа ракет — против самолётов, крылатых ракет и БПЛА, а «Панцирь» комбинирует ракеты и 30-мм пушки.

В СССР С-75 разворачивали на стационарных позициях, а подготовка к их перемещению занимала целые часы. С-125 были чуть более мобильны, но всё равно «привязаны» к тяжёлым тягачам. Современный С-400 разворачивается за 5-10 минут, «Бук-М3» — ещё быстрее. Колёсные шасси КАМАЗов позволяют быстро менять позицию после стрельбы.

Можно продолжать сравнение и дальше: связь и интеграция, защита от помех и т. д., но кое-что общее у советских зениток и современных комплексов все же есть: во-первых, важность маскировки и смены позиций, во-вторых, человеческий фактор — даже супер-автоматике нужен толковый оператор.

До недавнего времени северные области Подмосковья жили относительно спокойно, но с конца мая атаки резко участились. Почему? Это расчётливый тактический ход: противник надеется использовать слабые места в обороне, применяет неочевидные маршруты, чтобы обмануть систему, испытывает, не проще ли прорваться к Москве с севера, чем с юга.

Если смотреть на карту, маршруты дронов через северные области кажутся нелогичными, ведь Украина находится на юго-западе. Но есть ряд факторов «за» такие траектории. Учитывается, что южное направление: Брянск — Калуга — Москва прикрыто плотнее. Там крупные авиабазы, склады, командные пункты, и ПВО сосредоточено вдоль ожидаемых трасс. Северный маршрут кажется выгодным: военных целей здесь меньше, а значит — меньше РЛС и ЗРК.

Поэтому дроны используют тактику «крюка». Стартуют с Украины, к примеру из Харьковской области, или из приграничья, летят вдоль границы, через Белгородчину. Затем резко поворачивают на север через Курскую и Брянскую области, делают разворот под Смоленском, пролетают Тверскую область и заходят на Москву с неожиданного направления, например, через Клин, Солнечногорск. На первых порах такой дрон не выглядит угрозой, ведь он летит вдоль границы, а не к Москве. А когда поворачивает на север, его уже нечем перехватывать по пути — я чуть позже вернусь к этому «нечем».

Законный вопрос: почему дроны долетают до Москвы/Подмосковья, несмотря на многослойную оборону? Почему БПЛА не сбивают на подлёте? Здесь несколько причин.

Во-первых, от границы до Москвы — 500+ км, и прикрыть весь этот коридор физически невозможно. Защищают в первую очередь военные объекты, а не пустые поля. ПВО стоит у ключевых точек — это неизбежный компромисс. Ставить дорогие С-400 или «Панцири» в каждом районе Брянской/Калужской областей нерационально. Дрон стоит $20-500 тысяч, а ракета ПВО — $1-3 млн (не цепляйтесь к цифрам — и ракеты и дроны могут стоить по-разному, речь о порядке цен — ред). Выгоднее сбивать их ближе к цели, где выше вероятность перехвата, такова экономика войны.

Во-вторых, дроны сложно обнаружить. Ударные БПЛА летят на предельно малых высотах, буквально — над деревьями, вышками ЛЭП, они малозаметны для наземных РЛС. Между радаром «в поле» и дроном — линии электропередач, вышки связи, холмы, городская застройка, словом, масса «загоризонтных помех». К тому же мелкие дроны, если они из композитных материалов, пластмассы, почти не излучают радиоволн. И могут отключать передатчики, лететь по заранее загруженному маршруту без радиосигналов. Акустическими средствами «услышать» дрон сложно, ведь он идёт над деревьями, которые тоже шумят.

В-третьих, создать сплошную линию ПВО против малых беспилотников при всем желании невозможно. Мощные системы РЛС дальнего обнаружения типа «Воронеж» настроены в первую очередь на высотные цели — баллистические ракеты, самолёты. А для низколетящих дронов нужны специализированные радары, например, мобильные РЛС «Каста-2» или комплексы «Подлет-М», но их нельзя поставить везде. Покрытие радаров ограниченное — всю территорию ими не закрыть. И противник старается запустить дроны по этим «слепым» коридорам, либо там, где РЛС хуже видят цели за холмами, лесами.

В-четвертых, противник использует тактику «роя» — запускают десятки дронов сразу. Большую часть собьют по пути, но единицы прорвутся. ПВО просто не успевает перехватить все цели. Даже если дрон обнаружен, на перехват нужны минуты, но за это время он успевает пролететь 20-30 км.

То есть дроны долетают до Москвы во многом потому, что по пути их физически некому сбивать. Но, поймите правильно, не «вообще некому», а «не везде». Расстояние от границы до Москвы — это огромное пространство. Прикрыть его сплошным зонтиком ПВО нельзя даже теоретически. Дроны летят через «пустоты» — районы, где нет мощных ЗРК или РЛС. Это не значит, что на маршруте им ничто не грозит. Часть сбивают в приграничье мобильные группы с «Панцирями» или «Торами», а также истребители, например, МиГ-31 с ракетами «воздух — воздух». Многие дроны падают сами — сбиваются с курса, благодаря РЭБ, ломаются из-за кустарной сборки.

Знаю, что в гражданской среде активно циркулируют слухи про то, что дроны, якобы запускают из Подмосковья. Теоретически это возможно, но с массой «но!» Ударные БПЛА — это вам не квадрокоптеры. Представьте «дуру» длиной 3-5 метров, с 6-тиметровым размахом крыльев — в Газель такую не спрячешь. Нужен грузовик с оборудованием и 2-3 человека. При этом в Московской области действует режим усиленного контроля (патрули МВД, камеры, проверки). Риск спалиться — крайне высок.

Далее. Чтоб запустить дрон, нужен катапультный стартер или ровная площадка метров 50-100. Скрыть такое в густонаселённом Подмосковье почти нереально. Уже поэтому о массовых запусках речь не идет. Представьте, какой новостью станет обнаружение где-то в лесу катапульты для дронов! В наши дни такое шило в мешке не утаишь. Но подтверждённых случаев до сих пор нет.

И главное, «подмосковные запуски» бессмысленны с тактической точки зрения. Зачем так рисковать? Чтоб избежать перехвата? Допустим, дроны запустили диверсанты в 50 км от Москвы. Летят они со скоростью 150-250 км/ч, что дает ПВО 5-10 минут на реакцию. РЛС (тот же «Подлёт-М») легко их отследят, и дроны всё равно попадут в зону действия ПВО, даже раньше, чем наберут высоту. Проще запустить их без риска с дальней дистанции — шансы на успех те же. Скажу больше: если бы дроны запускались из Подмосковья, их перехватывали бы мгновенно, но сотни километров от границы до Москвы — это слишком для гарантированного перехвата всех целей. Реальные случаи «близких» запусков — разве что кустарные квадрокоптеры с взрывчаткой, но их дальность — 10-30 км, ущерб — минимален. И запускают их не диверсанты, а идиоты.

Массовые запуски из Подмосковья — это слишком сложно, рискованно и неэффективно, но миф живучий. Тут работает эффект «близости угрозы»: проще представить, что враг рядом (диверсанты в лесу), чем осознать, что дрон пролетел сотни километров без помех. К тому же мифы о «диверсантах НАТО» эмоционально заряжены и распространяются со скоростью заразы. Вдобавок люди не понимают, как работает ПВО. Обыватель видит: «Долетел до Москвы — значит, запустили недалеко». А в реальности дрон мог три часа лететь над беззащитными районами.

Этот миф активно поддерживают и вражеские ресурсы, публикуя в соцсетях ролики «тайных стартов» из леса. Потом выясняется, что это фейковые видео, но дело сделано — паника посеяна. Я и сам такое видел: учебный запуск разведдронов «Орлан-10» пытались выдать за работу диверсантов.

Понимаю, многих интересует, почему дроны перехватывают над городами, а не раньше. Если коротко, потому, что на подступах к Москве стоит самая плотная группировка ПВО, и тут дрон, наконец, попадает в зону уверенного обнаружения. Его, возможно, засекли еще в приграничье, но не идентифицировали — приняли за птицу или ложный сигнал. Здесь же его точно обнаружат радары с перекрытием зон и перехватят над окраинами или в черте города. Да, риск выше: падение обломков, но дрон над городом — это прямая угроза, он может ударить по жилым домам, ТЭЦ, важным промышленным предприятиям. ПВО обязано его сбить, даже если придётся стрелять над крышами. Приходится выбирать меньшее из зол: лучше сбить над городом, чем пропустить удар по стратегическому объекту.

Поймите, дроны долетают до Москвы не потому, что ПВО «плохое», а из-за объективных сложностей: огромная территория, которую невозможно прикрыть на 100%, «хитрость» и дешевизна дронов. И то, что их всё-таки сбивают — пусть и над городом, показывает: система работает, хоть и не идеально. И она совершенствуется: усиливают низовой эшелон, ставят больше «Панцирей» и мобильных РЛС, больше РЭБ-заслонов, например, станции «Леер-3» глушат дроны ещё на подлёте. Сейчас активно развиваются лазерные комплексы типа «Задира» — они могут уничтожать дроны без шума и затрат на ракеты.

Падение обломков дронов — большой риск для жителей, и ПВО пытается свести их к минимуму, перехватывая дроны выше и дальше: на подступах — над лесами, промзонами, на безопасной высоте, используя «чистые» боеприпасы.

Например, ракеты ПВО у С-400 программируются на подрыв в воздухе (радиовзрыватель), а не прямое попадание. Так дрон разрушается на мелкие фрагменты, которые сгорают или рассеиваются — крупных обломков почти не остается.

«Панцирь» имеет ракеты с направленным поражением — при подрыве образуется «сетка» из металлических прутьев, которая режет дрон, но не разлетается на сотни метров.

Тот же «Панцирь» сочетает ракеты и 30-мм пушки с программируемыми снарядами. Они создают меньше обломков, чем ракета.

Автоматика ПВО оценивает, куда упадут обломки, и корректирует точку перехвата. Если риск слишком высок, ракета может перенацелиться, даже если это снижает вероятность попадания.

Но идеальной защиты, увы, не существует — война в городской среде всегда трагична. Обломки всё равно падают, закон сохранения импульса работает даже при подрыве в воздухе. Высота перехвата над городом обычно даёт время на реакцию, но не исключает риска. Обломки дронов часто горят из-за остатков топлива. Поэтому после перехвата важно быстро локализовать последствия — расчёты МЧС выезжают сразу после падения, район оцепляют. Если упала неразорвавшаяся боевая часть — её обезвредят сапёры.

Хотите понять, как работает современная зенитная батарея, например, С-400 или «Панцирь-С1»? Во-первых, она работает не изолированно, а включена в единую сеть ПВО. За небом следят и РЛС дальнего обнаружения («Воронеж-ДМ», «Небо-У»), которые видят цели за сотни километров, и самолёты дальнего радиолокационного обнаружения (ДРЛО А-50У) и конечно собственные обзорные радары батареи, крутятся по азимуту, сканируя пространство. Впрочем, без нужды их не включают, чтобы не демаскировать себя. Если цель уже «подсвечена» извне, батарея, если это С-400, может сразу навести на неё радар подсветки или оптико-электронные системы, а «Панцирь» использует инфракрасные (ИК) камеры для скрытного сопровождения.

Компьютер батареи определяет тип цели: что это — самолёт, БПЛА, ракета, стая птиц? Анализирует опасность: высота, скорость, курс — летит ли к охраняемому объекту? Есть ли манёвры? Каковы размеры, «заметность» для радара, тепловое излучение. Определяет приоритет, например, крылатая ракета важнее дрона. Если угроза подтверждена, система предлагает оператору варианты перехвата.

Все эти данные передаются в автоматизированный командный пункт, который распределяет цели между батареями. Там решают, какая батарея ближе всего к траектории цели, и какой комплекс эффективнее: для дрона — «Панцирь», для ракеты — С-400. Так же смотрят, может ли цель ставить помехи. Если да, выбирают систему с пассивным наведением.

Батарея принимает целеуказание от командного пункта: координаты, курс, после чего радар сопровождения (или ИК-система) переходит в режим точного наведения, «держа» цель. Тут есть много современных «фишек». Если цель ставит помехи, радар может перейти на другую частоту или включить режим защиты или использовать пассивные датчики. Автоматика сама рассчитывает точку встречи в пространстве и выбирает подходящий тип ракеты — для дрона хватит и дешёвой ракеты малой дальности. Машина предлагает варианты — оператор подтверждает.

Цель захвачена — пускаем ракету. С-400 использует так называемый «холодный старт» — ракета выстреливается пороховым зарядом, и только потом включается двигатель (это скрывает позицию), а у «Панциря» ракета стартует сразу с направляющей. В полете ракета в первой фазе получает коррекционные команды с земли, а во второй — сама «видит» цель головкой самонаведения. Когда цель маневрирует — ракета получает обновлённые данные с радара батареи.

Если цель поражена — система анализирует данные (осколки, прекращение сигнала).

Если промах — автоматически предлагает повторный пуск. «Панцирь» в это время может «добивать» цель 30-мм пушками.

После боя — доклад на командный пункт о результате и анализ угрозы: был ли это одиночный БПЛА или часть массированного удара?

В целом, от метки на радаре до пуска — минуты или даже секунды. Если одна батарея не справилась — цель передаётся другой.

Знаю, что для многих зеленоградцев первый видимый «сигнал опасности» — отсутствие самолетов в небе. Все гражданские самолёты летают по согласованным коридорам, их маршруты известны ПВО. Диспетчеры аэропорта передают данные о рейсах в Единую систему организации воздушного движения (ЕС ОрВД) и мы видим эти данные в реальном времени через систему Поляна-Д4 (интеграция гражданских и военных радаров). На экранах наших радаров «свои» самолеты помечаются как «дружественные». Если цель неопознанная, запросим у диспетчеров: «Это ваша цель?» Если ответа нет или цель ведёт себя подозрительно — начинается процедура перехвата. Это стандартный режим взаимодействия ПВО и аэропортов.

Если военные РЛС фиксируют угрозу на подлёте к городу (гражданские радары аэропортов не предназначены для обнаружения таких целей, их настраивают на крупные объекты), аэропорт получает предупреждение и начинает экстренную посадку рейсов. Тут есть проблема: закрытие воздушного пространства требует времени. Диспетчеры должны экстренно посадить все самолёты в воздухе, а это 5-10 минут минимум. Но если угроза уже над городом — ждать нельзя, и ПВО действует без полного закрытия неба — сбивает угрозу до подлёта к жилым районам, а если не успели — стреляют над городом, но только по гарантированно враждебным целям. При этом огонь ведётся с учётом гражданской авиации — используются ракеты с радиовзрывателями, чтобы не задеть самолёты.

Подчеркну, решение о закрытии неба принимается только при реальной угрозе, а не «на всякий случай», и не только потому, что закрытие такого аэропорта как Шереметьево — это огромные убытки и тысячи задержанных пассажиров. Если бы ПВО каждый раз закрывало небо из-за подозрительных меток на радаре, авиасообщение парализовало бы.

Для многих горожан источниками информации об угрозе БПЛА стали так называемые «радары» в телеграме, которые в реальном времени отслеживают воздушную обстановку во время атак. Не знаю, откуда берут информацию конкретные каналы, но могу назвать ряд возможных источников.

В первую очередь это открытые данные ADS-B и MLAT. ADS-B (Automatic Dependent Surveillance-Broadcast) — система, через которую гражданские самолёты передают свои координаты, высоту и скорость; военные самолёты тоже видны, если у них включён транспондер. А MLAT (Multilateration) — технология для вычисления положения воздушных судов по сигналам с нескольких приёмников.

Используют их так. Энтузиасты ставят дешёвые приёмники и транслируют данные в сервисы типа Flightradar24. Каналы-«радары» парсят эти данные и фильтруют аномалии, например, резкие манёвры самолётов, экстренный набор высоты — это признак работы ПВО; засекают появление неопознанных целей по косвенным признакам. При этом данные запаздывают на пару минут.

Другой возможный источник — прослушка частоты аэропортов и перехват переговоров авиации и ПВО. Если диспетчер в Шереметьево объявляет экстренную посадку из-за «воздушной тревоги», это быстро попадает в «телегу».

Также некоторые используют данные с любительских РЛС. Некоторые энтузиасты строят самодельные доплеровские радары, которые могут засекать низколетящие объекты, но точность у них небольшая. Метеорологические радары и сервисы типа Windy показывают «аномальные помехи», которые могут быть дронами.

Ну и конечно «сарафанное радио» — пользователи шлют в каналы фото/видео пролетающих дронов или взрывов, а админы, сопоставляя время и место, строят примерную траекторию. Кое-кто, знаю, получает полуофициальные сливы: данные от сотрудников аэропортов, МЧС, военных.

Насколько можно доверять этим каналам, сказать не берусь. Решайте сами.

С тех пор как дроны стали заходить в Подмосковье с севера, настроение личного состава можно передать брутальной фразой: «Х… вам, суки, а не Москву!»

На боевом дежурстве расчёт делится на смены. Смена составлена так, что выделяется время на отдых и приём пищи поочередно. Операторы зенитно-ракетного комплекса — это могут быть ребята-срочники со средним или высшим образованием, преимущественно с техническим уклоном — мониторят воздушную обстановку. На экранах — данные от внешних РЛС и своих датчиков. Цели помечаются как «свои» (гражданские самолёты) или «неопознанные». Проходят регулярные сеансы связи с командным пунктом, доклад о готовности и получение обновлений по воздушной обстановке.

В случае тревоги, расчёт занимает места за 20-30 секунд. Автоматика определяет цель, оператор подтверждает пуск. Это общая картина, хотя будни расчёта С-400 (ЗРК дальнего действия) и экипажа «Панцирь-С1» (ближнего перехвата) могут очень сильно отличаться. Упрощая: С-400 — это «стратег», который видит угрозу за сотни километров, а «Панцирь» — «тактик»: глушит, стреляет и маневрирует.

Расчёт С-400 — это «офисные работники неба». Стоит себе типовая позиция где-нибудь в Подмосковье, прикрывает сектор радиусом 400 км, координируют другие ПВО.

Личный состав следит за «большой картиной» — перед глазами десятки целей: от пассажирских бортов до крылатых ракет. Их задача не пропустить угрозу, но и не палить по всему, что летает. Чаще работают как «глаза» всей группировки, как диспетчеры аэропорта, но с кнопкой «уничтожить». На них лежит ответственность за огромный сектор. Их ошибка — катастрофа.

Расчёт «Панциря» — это «мобильные охотники» за стаями металлических ос: ждут в засаде, маскируются под ангары, или грузовики. Работают на коротких дистанциях: видят цель за 20-30 км, но бьют обычно на 10-15 км. Если промахнулись — добивают пушкой, вот тогда вы и слышите грохот на весь район (а представьте, какие разрывы слышат они!). Личный состав в постоянном напряжении: дроны появляются внезапно, решение на пуск принимается за секунды.

Но есть у них и общее. Например, ненависть к плохой погоде. С-400 теряет дальность из-за дождя, а «Панцирь» слепнет в туман (ИК-камеры не помогают). Ну и любовь к РЭБ: если противник ставит помехи — все переходят на ручное управление.

Для расчётов ПВО психологическая нагрузка порой тяжелее технических сложностей.

Главные сложности на дежурстве… Во-первых, монотонность: долгие часы проходят без событий, но расслабляться нельзя. Даже когда «ничего не происходит», ПВО ежеминутно защищает небо. Постоянная готовность истощает нервную систему.

Во-вторых, ответственность за жизни. Видишь на экране цель, летящую к жилому кварталу, и понимаешь: не собью — погибнут люди, собью, обломки упадут на дом — тоже трагедия. Знаю ребят, которые после таких случаев годами «прокручивают» момент.

В-третьих, «информационный шум»: на экранах РЛС — десятки целей: гражданские самолёты, птицы, ложные метки, и нужно мгновенно отличить угрозу от «фона». Ошибиться нельзя.

Я уж не говорю про хроническое напряжение (даже в «спокойные» смены мозг не отдыхает), ночные тревоги, недосып.

Как справляемся со стрессом? Да по-всякому. Кому-то лучше «заходит» физическая разрядка через спорт: на турнике повертелся, «железки» потягал, глядишь, и попустило. Кому-то больше помогает психологическая поддержка от своих же ребят — только они и могут понять, каково тебе после тяжёлого перехвата. Начинается «эмоциональный откат» — адреналин сменяется опустошением. Тогда разбираем ситуацию вместе (без начальства) — можно материться, орать, плакать, главное, выплеснуть эмоции. Черный юмор тоже помогает. А еще в одном месте службы у нас батюшка хороший был, понимающий — отец Димитрий, поговоришь ним — и на душе легче. От него услышал: «Ты не Бог — ты сделал всё, что мог», часто и себе, и своим парням повторяю.

Еще помогают символические ритуалы. На прошлом месте службы мы с ребятами после удачных перехватов налегали на чай с тульскими пряниками. Волонтеры их нам привозили — прямо с фабрики, свежайшие.

А после неудачных… Ну, гильзы пустые, бывает, закапываем в землю — как знак, что прошлое похоронено.

Обычному горожанину с телефоном в руках, который снимает «просто взрывы в небе» из окна многоэтажки или с дачного участка, а потом выкладывает в сеть, невдомек, как именно он помогает этим врагу. Сейчас расскажу, что можно узнать из любительского видео.

Самое очевидное: по углу и направлению стрельбы можно вычислить, откуда произведён пуск. Если ракета на видео летит справа налево, значит, батарея — правее камеры. Несколько «просто взрывов» на видео — и можно составить карту дислокации ПВО.

Далее. Тип оружия. «Чайник» не поймет, а спецы по характеру пуска и взрыва просекут: ага, это С-400 — холодный старт, затем включение двигателя. Или, ага: «Панцирь» — быстрый пуск с направляющей. Или «ястребок» — ракета «воздух-воздух» с белым следом. Что это дает врагу? Зная тип оружия, он подберет средства РЭБ, глушилки, ложные цели. Поменяет маршруты дронов, чтобы обходить зоны поражения.

Это не все. По видео можно понять тактику перехвата: как быстро сбили дрон после его проявления? Через 30 секунд? — значит, ПВО работает «на автомате». Через пару минут — стало быть, руками наводили или слабая интеграция с РЛС. Где сбили — если высоко, значит, ПВО засекает цель заранее. А если над землей перехватили — значит, система запаздывает, имеет проблемы с обнаружением.

Эффективность боеприпасов тоже можно вычислить по видео. Если дрон падает целым — видимо, ракета не сработала. Куча обломков — боевая часть сработала нормально. Это помогает врагу адаптировать дроны: усиливать защиту, менять конструкцию.

Всего этого «дятлы» с телефонами не знают и не учитывают. А враг этим пользуется: выявляет «дыры в ПВО» и запускает дроны в обход зон поражения, зная тип ракет, глушит их наведение или сбивает с курса ложными целями. Например, если ПВО активно использует радиовзрыватели — враг ставит помехи на этих частотах.

Я уж не говорю про психологическое давление. Видео падающих обломков пугают людей, снижают доверие к ПВО, а там и вражеская пропаганда включается: «Смотрите, они не могут защитить свои города!»

Вот так и получается, всё, что военные стремятся скрыть: точки дислокации ПВО, типы ракет (чтоб враг не мог подобрать контрмеры), скорость реакции (чтобы не раскрывать возможности автоматизации) — гражданские сдают «с потрохами». Даже нейтральное видео даёт врагу косвенные сведения: погода, например — как ПВО справляется с перехватом при тумане или дожде; или реакция людей — те самые реплики за кадром: паника или спокойствие — это тоже разведданные. Любое видео работы ПВО — это «пазл» для вражеской разведки. Будьте людьми, ребята — не палите нас!

Дорогие мои зеленоградцы! Вы можете существенно нам помочь — я скажу как, и это даже не потребует от вас особых усилий.

Пожалуйста, не паникуйте — это мешает нам работать. Не истерите в соцсетях («Нас бомбят!») — паника заразительна! Она дезориентирует окружающих и создает хаос. Услышите работу ПВО, включите логику: «Это наши стреляют по угрозе, значит, система работает». Не надо звонить в МЧС/полицию из-за каждого хлопка и перегружать экстренные линии, они могут понадобиться для реальных пострадавших.

Прошу вас, не выходите на балконы/улицы «посмотреть» — обломки дронов падают со скоростью 200-300 км/ч. Даже мелкий осколок может убить. Уйдите от окон, по возможности туда, где нет стекла. Если атака застала на улице, постарайтесь найти укрытие и переждать.

Не плодите слухи! Фейки вроде «ПВО проспало атаку!» или «Сбили пассажирский самолёт» деморализуют даже профессионалов. Элементарно проверяйте информацию по официальным сводкам: Минобороны, МЧС. Сомневаетесь — лучше промолчите.

И поддержите нас морально — даже молча. Зенитчики знают, что гражданские напуганы. Но когда люди сохраняют присутствие духа и ведут себя разумно, мы можем полностью сосредоточиться на перехвате, а не на последствиях паники. Это реально повышает шансы на успешную защиту. Можете написать после атаки в соцсетях что-то типа «спасибо тем, кто защищает наше небо» — нам будет приятно.