— Валентина Николаевна, экология — это новый предмет в школе?

— Относительно новый. Есть курс, который ведется уже несколько лет во всех московских школах в десятом классе — он называется «Экология Москвы и устойчивое развитие». А в нашей школе мы преподаем экологию в пятом, шестом, седьмом классах, и это связано с появлением у нас новой экспериментальной площадки.

— Вам было предложено провести эксперимент по введению этого предмета? Это отдельный предмет для пятых, шестых классов?

— Мы посчитали, что это необходимо — ввести такие курсы еще и в пятом, шестом и седьмом классах, раз мы взялись за такую экспериментальную работу. Это обязательный курс, который входит в учебную программу, но не во всех классов, а только в тех, которые включены в эксперимент. У них уроки экологии проходят раз в неделю и включены в сетку учебных часов.

— А с родителями это новшество обсуждалось, как они относятся к нему?

— Мы хотели бы этот вопрос обсудить в конце года, потому что в начале года обсуждать, в общем-то, нечего, пока нет результатов. А вот сейчас они уже есть, и мы обязательно проведем анкетирование, собрание и спросим у родителей насколько эффективно и хорошо вёлся этот курс и что он дал их детям.

— Объясните: экология — это часть науки биологии, географии или химии? К чему она ближе? Что она изучает и как именно?

— Экология — это надпредметный курс, и его элементы можно вводить в уроки по разным предметам. Их может использовать и учитель-филолог, и физик, и химик, и географ и биолог. Отчасти, и даже во многом, экология — еще и мировоззренческий курс, очень важный в наше время.

— Вы учите на своем уроке детей любви к природе, даёте некие знания о ней в научно-популярной форме или более глубоко, с какими-то практическими экспериментами?

— Есть так называемая геккелевская экология — это научный предмет, и основы этого предмета закладываются уже в курсе экологии в пятом классе. Позже экология как предмет изучается в старших классах, элементы этого курса. И, помимо научной основы, сейчас, конечно, понимание экологии гораздо шире — это еще и социальная экология, и некая «деятельностная» экология, когда человек должен не только получить определенные знания, но еще как-то действовать в соответствии с ними в природе, в обществе, в социуме.

— Например, вы рассказываете пятиклассникам о наших лесах — что в них растёт, чего там делать нельзя, что можно, так? Или более глубоко — например, дети получают конкретные навыки по использованию радиационных дозиметров?

— В пятом классе у нас нет такой темы, но на самом деле это очень хороший вопрос, потому что я считаю, что в младших классах должно быть минимальное количество теории и как можно больше практических заданий и практических работ. Но в рамках одного часа школьной программы это очень сложно сделать. И поэтому мы расширяем свою зону и очень часто уже после занятий проводим с ребятами практические исследования на различных природных объектах, и даже выезжаем на специальные стационарные станции — в частности, мы побывали на биостанции МГУ, где проводили ряд исследований, экологических и биологических в том числе.

— Расскажите, пожалуйста, немного подробнее про практические исследования. Прошел урок, вы в свободное дополнительное время вышли с ребятами на природу. Куда вы пошли и чем вы занялись, например?

— Один из примеров — это исследование воды на Михайловском пруду, который располагается поблизости от школы. В начале зимы мы брали там пробы воды, различные растения, которые смогли добыть из прибрежной зоны, измеряли температуру. И потом уже в школе на практическом занятии провели органолептический анализ этой воды и определили виды растений, которые встречаются в пруду. Органолептический анализ — это когда мы определяем качество воды, запах, цвет, используя наши органы чувств, без микроскопов. Это такое первоначальное изучение, без использования каких-то специальных приборов или химических веществ.

— А с приборами что-нибудь делаете?

— Можно что-то делать и с приборами. Есть такая лаборатория «Архимед», которая позволяет измерять PH воды, делать еще несколько исследований. Но мы пока ее не используем, хотя в нашей школе есть учитель химии, который активно использует эту лабораторию в своей работе.

— А что за выезд на биостанцию МГУ у вас прошёл весной? Прочитав об этом в новостях сайта Управления образования, я очень удивилась, что у школьников вообще есть такая возможность.

— Такая возможность действительно есть — главное, чтобы был человек, который бы эту возможность детям организовал. Поскольку мне самой интересна такая форма работы, я посчитала, что детям это будет очень важно и нужно. И у нас получилась очень хорошая поездка. Она была и учебная, и социально очень интересно построена. Я считаю, что она очень результативна, и главное — это очень мощный стимул для того, чтобы дети захотели изучать то, что видят вокруг себя, захотели заниматься экологическими вопросами, это повышает их мотивацию к предмету и к этой деятельности.

На биостанцию мы выезжали на три дня, с пятиклассниками. На этой станции под Звенигородом студенты биологического факультета МГУ каждое лето в течение двух месяцев проходят полевую практику. А в межсезонье биостанция принимает всех желающих и ведёт такую общественную работу — я считаю, очень значимую и полезную. Практика была очень интересной, потому что мы проводили исследования на местности и потом всё, что насобирали, обрабатывали в так называемых камеральных условиях.

— Вы собирали какие-то растения?

— У нас была практика по ботанике и зоологии. По зоологии у нас был определенный маршрут, по которому мы шли в окрестностях биостанции и определяли виды птиц, которых мы слышали, определяли животных по следам и остаткам их жизнедеятельности — учились это делать. В рамках теоретического курса экологии в кабинете, в школе, как вы понимаете, невозможно этим заниматься. А именно такая работа доставляет огромное удовольствие детям и приносит, я считаю, большую пользу.

— Там было много зверей?

— Мы видели следы белки, лисы. И дети научились сами определять, чьи это следы — диких животных или кошки, собаки. По крайней мере, четыре вида животных мы уже смогли определить и посмотреть по следам. А еще на биостанции есть замечательный музей и исследовательская лаборатория, которые мы тоже посетили и посмотрели оттиски на глине различных следов животных — тех, которых мы не увидели в лесу. Мы посмотрели следы енота, лося. Это тоже было интересно и, в общем, это надолго остается в памяти.

— А практику по ботанике удалось пройти? Ведь была зима?

— Да, и еще один курс — это курс ботаники. Мы определили практически все деревья и кустарники, которые встретили на своем пути во время экскурсии — по безлесным побегам, то есть по почкам, по цвету веток, по тому, как происходит ветвление, как располагаются почки. Мы рассматривали сначала это все на экскурсии, а потом в камеральных условиях, используя бинокуляры, что тоже очень интересно для детей этого возраста. Они получили огромное удовольствие и научились пользоваться бинокулярами, потому что не во всех школах они есть. Вот у нас в школе есть только микроскопы.

— Что такое бинокуляры?

— Это оптические приборы, которые позволяют рассматривать не маленькие предметы, а большие. Они немного по-другому устроены, и навыки того, как им пользоваться, я считаю, тоже очень важны и нужны.

— По маршруту с вами ходили эксперты с биостанции?

— Да, любую группу, которая приезжает на биостанцию, сопровождает её сотрудник — как правило, это преподаватель МГУ, и это тоже очень хорошо, потому, что дети очень хорошо слушают и учатся у людей, которые заняты научной работой. Они могут рассказать гораздо больше, чем учитель, и детям очень полезно общаться с такого рода людьми.

— Наверное, это и детям, и вам было интересно?

— Да, очень, и мне тоже.

— На биостанцию ездили только желающие или весь класс?

— Ездил экспериментальный пятый класс и, кроме того, я пригласила еще несколько мальчиков из шестого класса, не экспериментального. Это были обыкновенные и не очень сильные дети, с точки зрения общей учебы, но оказалось, что они замечательно работали на этой практике, и, мне кажется, очень много для себя получили.

— Мне кажется, в школе дети, которые любят биологию и становятся потом специалистами в биологии, не обязательно отличники. Как вы сами это видите? Я помню книгу «Два капитана», там один из главных героев потом стал биологом, а с учебой по остальным предметам у него все время было не очень хорошо.

— Да, действительно, как правило, люди, увлеченные чем-то, занимаются только тем, чем увлечены. А всё остальное — «постольку поскольку». Я таких детей вижу и очень люблю, мне они нравятся.

— Наверное, у них потом, к сожалению, будут проблемы со сдачей ЕГЭ, которые сейчас является обязательными экзаменами для поступления в любые ВУЗы?

— Ну, как правило, у этих детей нет таких уж тотальных проблем, связанных со сдачей экзаменов — всё-таки их знания достаточно хорошего уровня. Ну, может быть, по русскому языку будет какой-то удовлетворительный результат. А основная профильная специальность будет не русский язык, а биология, и этот экзамен они сдадут на «отлично».

— Таких детей вам много встречается или это единицы из класса?

— В пятом классе я столкнулась с такой ситуацией. В этом году на очень интересной олимпиаде «Природа России» мой ученик занял первое место по Москве. Это олимпиада, которую проводит Детский экологобиологический центр, это практическая олимпиада, она не похожа на теоретические традиционные городские олимпиады — на ней надо проявить не только знание теоретических вопросов, но и на практике очень многое показать и сделать. И этого ученика, в общем-то, в классе никто из учителей не выделял — для многих учителей это было открытие. Для меня-то нет, потому, что я видела его способности, умение мыслить, анализировать. И это здорово, когда мы открываем таких детей и даем им возможность себя проявить. Я считаю, что моя маленькая заслуга в этом есть. Самое главное — то, что я его увидела.

— Я знаю, вы приводили связанный с экологией опрос жителей 15-го микрорайона относительно охраны окружающей среды, да?

— Да, как я уже говорила, у нас в школе работает экспериментальная площадка, и в её состав вхожу не только я, но и еще многие учителя нашей школы, в частности, социальный педагог Лариса Владимировна Григорова. Она вместе с ребятами, старшеклассниками, проводила такого рода опрос для жителей 15-го микрорайона. А я для себя отметила за год работы экспериментальной площадки, что если для детей младшего школьного возраста (пятый, шестой, седьмой класс) интересна работа наблюдателя в природе, экспериментатора, то для ребят старшей школы интересна именно социальная работа. То есть, исследовательский интерес в старшем возрасте теряется, а социальный возрастает. Поэтому ребята откликнулись, с удовольствием участвовали в этом опросе, получили интересные результаты. Эти результаты, кстати, были использованы потом в проектной работе наших старшеклассников — они с этой работой выступали на конференции по экологии МГАДА. Работа была посвящена социальным и экологическим рискам мегаполиса.

— А в управу района вы не обращались с результатами этой работы, этого опроса жителей?

— Да, мы хотим продолжить эту работу вместе с ребятами, всё это обсудить, и чтобы была не только наша инициатива, но и чтобы это звучало от имени учеников. И потом обязательно встретиться с управой и предложить какие-то результативные решения тех проблем, которые ребята выявили в результате опроса.

— Ученики вашей школы ведь сами живут в этом микрорайоне или в ближайших?

— Да, большая часть ребят из этого микрорайона.

— Тогда я перейду к такому вопросу: как вы, преподаватели экологии, сотрудничаете или информируете ребят об экологических службах города? Какие это службы?

— Есть московский департамент природопользования, и с этим департаментом меня связывает давняя дружба. С руководителем департамента и с сотрудниками я знакома уже лет десять, поскольку занималась этой работой, будучи сотрудником другой школы — школы 618. Вместе с департаментом мы делали очень интересный проект. В частности, например, мы вместе с ребятами по инициативе и по предложению этой организации изучали эрозию склонов реки Сходни.

— Руководитель Зеленоградского отдела экологического контроля (ЗелОЭК) Марина Алексеевна Макеева некоторое время назад она рассказывала в беседе с Zelenograd.ru о том, что есть две школы, с которыми они сотрудничают — в том числе школа 618. И про экологическую тропу, которая проложена в лесу 4-го микрорайона для этих школ...

— Да, эта экологическая тропа сейчас стационарна и уже год, как существует и действует. А задолго до этого мы делали с ребятами проект такой тропы с видеозаписью и с экскурсиями. Это тоже было интересно. Она у нас проходила немного в другом районе, но это мы тоже делали в рамках совместной работы с департаментом. И вероятно, что-то из того, что мы делали тогда, преобразовалось уже другими людьми. Был такой период в моей жизни, когда я ушла в другую школу и не занималась экологическими вопросами. А то, что мы тогда сделали вместе с этой организацией, потом, действительно, вылилось вот в такой хороший результат.

— В 15 микрорайоне не собираетесь теперь сделать экологическую тропу? Насколько я знаю, у ЗелОЭК есть такие планы — в пойме реки Горетовки...

— Да, совершенно верно. Я уже встречалась с сотрудниками другой организации, которые предложили совместную проработку этой тропы и участие школьников в проведении экскурсий. Эта тропа только закладывается, она существует в проекте, который сейчас полностью разработан. К сожалению, из-за финансовых проблем он пока не осуществился, хотя эту тропу собирались сделать и оснастить уже в этом году. Мы решили взять эту тропу под свою опеку, и в этом году на этой тропе мы проводили свои собственные исследования — несколько экскурсий.

— То есть, вы уже знаете её маршрут и просто уже ходите по ней — пока власти еще и денег на неё не выделили?

— Да. Дело в том, что я встречалась с сотрудницей, которая делает проект этой тропы для нашего муниципалитета, и мы с ней, в общем, договорились о совместной деятельности. И мы со своей стороны уже эту деятельность начали — водим по тропе экскурсии. Вот зимой у нас была замечательная экскурсия для начальной школы, когда мы вывели на эту тропу два своих экспериментальных класса — посмотрели реку Горетовку, сделали замеры снежного покрова. Я считаю, что это было тоже очень интересно для детей.

— Видеоэкскурсию не собираетесь отснять? Мы бы с удовольствием ее разместили на портале...

— Я думаю, это будет, но немного позже. Мы в этом году в мае месяце будем там работать. У нас запланировано несколько проектов, и когда они оформятся, тогда мы вас пригласим.

— Есть такая тема, актуальная для Зеленограда... Вы, наверное, рассматриваете на уроках разные глобальные экологические проблемы? Проект строительства в Зеленограде мусоросжигательного завода и вообще проблема утилизации мусора, несомненно, к ним относятся. Этой темой вы как-то занимались с детьми, как эколог и как житель Зеленограда?

— Как житель Зеленограда в своё время, когда был организован общественными организациями сбор подписей, я, естественно, активно в нём участвовала и высказала свое собственное нежелание видеть этот завод в нашем городе. А в начале этого учебного года в рамках конкурса экологического плаката, который проходил в городе и в нашей школе, одна из моих учениц экологического пятого класса — Полина Лозбина — предложила эту тему как основную для своего плаката, замечательно проработав её с комментариями, аннотациями...

— Это была не ваша инициатива, как учителя, а идея самой девочки?

— Да, это была детская инициатива. Может быть, в какой-то степени в выборе этой темы помогли родители. Но тема была выбрана самой девочкой, и вдвоём с десятиклассницей нашей школы они сделали совместный проект — плакат, который победил в зеленоградском конкурсе экологического плаката. Занял первое место.

— Это был официальный городской конкурс, тем не менее, там дали победить плакату, касающемуся мусоросжигательного завода?

— Я не знаю, как проходил отбор. Я считаю, что победа была очень правильной, это был достойный плакат и очень актуальная для нашего города тема. И то, что он победил — для меня это было подтверждением тех чувств и мыслей, которые были внутри.

— Вы на уроках с ребятами обсуждали проблему мусоросжигательного завода? Может быть, они спрашивали ваше мнение об этом проекте, или вы им предлагали это обсудить?

— Мы обсуждали все эти темы в рамках кружка, не на уроке. На уроке географии у нас была тема глобального потепления — это очень интересная тема для ребят, особенно последствия этого явления в мире. Её мы обсуждали очень активно и подробно.

— А про мусоросжигательный завод — на кружке. У вас есть еще и действующий кружок?

— Он, знаете, еще не оформившийся официально, достаточно неформальный кружок. Мы собираемся с ребятами по пятницам и субботам, общаемся и проводим практические исследования. Это такое неофициальное общение.

— Это что-то необычное, мне кажется, потому что сейчас все подобные вещи приходят «сверху», по распоряжению...

— Мне казалось, что это неправильный путь — надо идти снизу, сначала оформить это как общественное движение, чтобы была мотивация, интерес, а потом уже оформлять официально. Кружковое движение — оно ведь не обычное, туда ведь дети приходят не потому, что их заставили прийти, как в школу, а потому, что они хотят туда приходить. Это должно быть их внутреннее желание, особенно в младших классах. Вот у старшеклассников есть элективные курсы, которые призваны удовлетворять позывы к познанию мотивированных детей — и старшеклассники идут туда с явным осознанием, что им это нужно для того, чтобы сдать ЕГЭ, как вы говорите. А в младшей школе такой мотивации нет. Дети приходят в кружки только потому, что им интересно.

— А субботниками вы с вашими ребятами занимаетесь? Тоже проблема, связанная с мусором и экологией...

— Да, очень давно, когда еще я работала в школе 618, и мы исследовали берега реки Горетовки, каждый наш выход в лес заканчивался тем, что мы брали большие пакеты и собирали то, что природа не может переработать, и выносили из леса. Все наши туристические выходы, выезды и поездки мы совмещали с такой полезной деятельностью. Это неразрывно связано, это должно быть так. Естественно, этой весной мы тоже проведём уборку территории Михайловского пруда, где мы проводим исследования, и бассейна реки Горетовки. Очень красиво, кстати, называется проектируемая там экологическая тропа — «Узоры Горетовки».

— Вы мусор убираете просто, ненаучно, или как-то анализируете потом места его скопления, его виды и т.п.?

— ...Это очень интересная тема, и она может вылиться в какую-то проектную работу. Я думаю, что мы это сделаем в этом году. То есть мы будем сортировать мусор, будем смотреть, какого рода этот мусор, откуда он, кто этот мусор приносит на берега Горетовки или Михайловского пруда. Это тоже интересный вопрос для обсуждения, откуда этот мусор берется.

— А вы не сталкивались с тем, что родители ваших детей могут быть против такого их труда? Сейчас разные есть родители — бывает, что даже уборка в классе у кого-то вызывает протест: «Почему мой ребенок занимается грязной работой? Он же приходит в школу не ради этого!» Никто так не высказывался?

— Не знаю, как у нас пройдут весенние субботники — мы с ребятами пока вот так массированно не убирали территорию. Я думаю, что таких проблем не будет. Особенно, кстати, после года работы нашей экологической площадки.

— Дети в случае чего докажут родителям, что это неправильно?

— Я думаю, что у родителей даже не возникнет такого вопроса, что это не полезно для их детей, что они испачкают руки, убирая мусор. К тому же руки можно закрыть перчатками, можно себя каким-то образом обезопасить...

— Вашей экспериментальной площадке по экологии в средней школе — год. Как вам этот год? Как вам новый курс? Что будет дальше, чем закончится вообще работа этой площадки?

— Мне бы хотелось, чтобы независимо от того, будет экспериментальная площадка в школе или нет, эта работа в школе продолжалась. И я надеюсь, что она будет продолжаться, потому что у меня есть такое желание и инициатива. Ну и хотелось бы, чтобы работа экспериментальной площадки была эффективной и значимой не только для тех, кто участвует в этой работе, но и для всех сотрудников школы.

— Сейчас это так или пока еще нет?

— Пока нет. Пока сотрудников экспериментальной работы не так много, и не все учителя видят эффективность и результаты этой работы. Но я думаю, что сейчас, к концу года, у нас эти результаты появились: и победы в конкурсах, и отзывы родителей, и отзывы самих детей.

— А сам курс экологии вам кажется удачным, или вы в нем что-то на ходу перестраиваете?

— Тот курс, который я взяла в этом году для пятого класса, достаточно удачный. В шестом классе я бы его построила по-другому. Поэтому мы будем работать, и может быть, возьмем на следующий год курс других авторов или изменим его. Очень хорошо, что сейчас есть не один, а несколько таких курсов, можно выбирать. Конечно, во многом это еще зависит от методического сопровождения курса и от наличия учебников. Например, мы столкнулись с тем, что в прошлом году нам понравился немного другой курс — курс Бабенко по экологии животных и по экологии растений, но учебников по нему в школе было недостаточно. И в этом году мы уже будем заказывать эти учебники заранее и работать по этому курсу.

— В вашей школе ведь есть еще и старшие профильные биолого-химические классы? То есть это, в общем-то, профиль школы?

— Да. И когда ставился вопрос об участии в экспериментальной деятельности по экологии, мы, естественно, думали о том, что это будет очень сильное профориентационное вливание. Мы хотели, чтобы участники экспериментальной работы в начальной и в средней школе в дальнейшем выбирали этот профиль и шли на биолого-химическое отделение в старших классах.

— С каким-то ВУЗом идет сотрудничество в старших классов?

— С Тимирязевской академией — очень плотное сотрудничество уже много лет. Многие ученики после окончания биолого-химического профиля поступают в биологические ВУЗы, в частности, в эту академию. Процент поступающих очень высок.

Елена Панасенко, фото сайта wsoglasie.ru