— Арсений, расскажите, в чем суть нового проекта?

— Мы открываем «Академию театрального зрителя», один из курсов которой разработан специально для детей от 6 до 12 лет. Это обучение зрительскому мастерству — то есть нечто противоположное актерскому мастерству. Есть известная актерская система Станиславского, по которой все актеры учатся в театральных институтах и играют. В большинстве театров и во всем голливудском кино, например, она используется, как система обучения актеров. Наша «Академия театрального зрителя» занимается преподаванием зрительского мастерства как раз для того, чтобы мы могли воспринимать сложные театральные языки как зрители.

За последние сто лет, с тех пор, как появилась система Станиславского, театр очень далеко ушел вперед. Сейчас культурная ситуация такова, что театр с его высокими достижениями очень отделился от обычных людей, которые в этом ничего не понимают. Дети не готовы ходить в театр, им тяжело. С этим, отчасти, связан и тот факт, что очень маленький процент жителей, в том числе в Москве, посещает театр регулярно.

Наш специальный детский курс, который мы разрабатывали четыре года, призван научить ребенка воспринимать театральное искусство. Это делается через игру: группа детей играет в «большой академический театр» — со всеми его цехами, бутафорами, режиссерами, актерами, осветителями, билетерами, и теми внутренними интересными структурными и культурными явлениями, которые и называются театром.

Мы играем, например, в балетный театр, делаем спектакль «Лебединое озеро». Создаем его в течение четырех занятий по воскресеньям и в конце месяца играем премьеру для родителей. Этот спектакль уже заранее сделан, то есть готова вся его структура. Остается, во-первых ввести юных актеров в эту уже готовую конструкцию; а во-вторых, они делают какие-то части бутафории, учат тексты, пишут кусочки сценария и так далее. Таким образом у них возникает полное ощущение, что они все это делают целиком сами. Естественно, на самом деле они делают только те верхние 10% в списке, которые в этом возрасте интересно делать.

Пока они все это проходят изнутри, все это узнают, — начинают сами любить театр. Если ты в течение какого-то времени надевал балетную пачку, танцевал под Чайковского и выступил на сцене под бурные аплодисменты родителей (это всегда целый зал — и родители, и гости); если тебе подарили цветы, и ты пошел на банкет после премьеры, когда тебе было шесть лет, — то дальше у тебя и эта музыка, и эти театральные образы, и вся атмосфера с детства ассоциируется с чем-то очень приятным, прекрасным, веселым. «Мне там понравилось и вообще театр — хорошее дело».

Что, согласитесь, очень сложно объяснить ребенку, если, например, его в шесть лет отвести в наш замечательный Большой театр на «Лебединое озеро». Он, как правило, возвращается после такого похода со словами: «Это было очень скучно, я ничего не понял».

— Как вы выбираете репертуар, как обсуждается, что именно играть?

— Мы берем известные классические произведения. Каждый спектакль сделан в каком-то интересном театральном цикле. Например, теневой театр, бумажный или какой-либо еще.

Мастер-классы, которые мы преподаем детям, уже хорошо отработаны и сейчас доведены практически до совершенства. Наши преподаватели выучивают целую систему: инструкцию как проводить занятие, буквально по пять минут. Сначала педагоги учатся работать по этой методике. В группе может быть максимум 14 детей с двумя педагогами, для того, чтобы всем можно было уделить много времени. Допустим, пять минут мы рассказываем о Шекспире, а в это время другая группа в течение пяти минут ставит декорацию. В общем, это очень сложная разветвленная структура нужна для того, чтобы дети успели максимально узнать о театре, и чтобы им было все время интересно.

Но после того как педагог научится это делать, он — как любой хороший педагог — обо всем этом забывает, «стирает это». И просто пользуясь пониманием, что он должен делать, уже от души и от сердца ведет эти занятия. Потому что дети приходят разные — кто-то быстрее, кто-то медленнее, кто-то старше, кто-то уже ходил в балетную студию, и так далее. Мы учитываем всегда все эти факторы, когда делаем спектакль — чтобы дети действительно сами занимались творчеством, чтобы случилось ощущение, что они делают спектакль.

— Почему все-таки это совместный проект с семейным кафе? Почему именно там происходят репетиции?

— Кафе «АндерСон» — замечательное место, где руководство действительно думает не только о том, чтобы сделать кафе, а очень заботится об атмосфере, о том, как персонал относится к детям. Им важно, как устроены залы, что в меню, какие лица у официантов. Нас с ними, собственно, и объединяет этот перфекционизм. Нам тоже важно, по Станиславскому, чтобы театр начинался с вешалки. Даже с порога — как тротуар выглядит, достаточно ли он эстетичен, что у нас на лестнице, стоят ли там цветы.

Вот это, собственно, атмосфера любви. Знаете, когда приходишь в чей-то дом, всегда чувствуешь, любят там друг друга или гостей, или нет. Когда приходишь в кафе «АндерСон» — там любят. Это очень приятно, потому что это бывает далеко не всегда и не везде, а особенно в местах, где много народу.

— Пока речь идет о театре для детей от шести лет. Можете ли вы предложить что-то для маленьких, до шести?

— Да. У нас сейчас появилась новая замечательная сотрудница, ее зовут Ульяна Коптяева. Это актриса, педагог и режиссер, которая имеет большой опыт работы с детьми младшего возраста. Она и предложила нам сделать специальный курс для детей от 3 до 6 лет. Я бы не сказал, что это более простой материал, просто он рассчитан на маленьких. Поскольку мы это делаем в кафе «АндерСон», то решили взять одну из сказок Андерсена и провести такой же мастер-класс, какие у нас сделаны по «Лебединому озеру» и «Ромео и Джульетте». Проводим такой эксперимент и посмотрим, что получится.

В октябре начнутся занятия в Зеленограде, мы торжественно откроем именно этот детский курс для совсем маленьких детей, и посмотрим, как они будут это воспринимать, насколько они будут готовы к тому, чтобы играть в театр. У меня нет никаких сомнений в компетентности Ульяны, и я очень рад, что у нас появился новый специалист, который будет заниматься именно этим направлением.

У нее большая программа занятий с такими маленькими детьми. Там будет не только театр, там будут еще и занятий музыкой, изобразительным искусством. По Новый год мы поставим «Рождественскую мистерию». Это должно быть очень интересно.

Когда какой-то талантливый человек экспериментирует на заданную тему, обычно бывает очень хороший результат. Особенно когда это живой педагог, когда ему самому интересно, он сам горит идеей попробовать. Так что у нас большие надежды на то, что эта программа потом постепенно переедет в Москву, и будет работать и на других наших площадках.

— Как часто будут проходить занятия?

— Занятия проходят один раз в неделю, по воскресеньям, чтобы было удобно и детям, и родителям. Родители у нас обычно приходят каждое четвертое воскресенье смотреть премьеру. Да и вообще, вся семья обычно может прийти только в воскресенье.

И опять-таки потому, что мы это делаем вместе с «АндерСоном», есть замечательное место, где можно ребенка подождать. В кафе очень приятно, можно сидеть за столиком и смотреть, как дети занимаются.

— Родители как-то участвуют в театральном процессе или, наоборот, их присутствие не нужно?

— Родители всегда участвуют. Каждую премьеру они должны играть премьерную публику, и это особое важное занятие, к которому мы их готовим. Потому что они делают на ту атмосферу, которая обычно бывает в больших академических театрах. Когда люди долго ждали, заранее купили билеты на любимых артистов, долго их хранили под подушкой и, наконец, пришли в пух и прах разрядившись на премьеру, с цветами, в бриллиантах, — и смотрят, подносят цветы, идут с актерами на банкет, и у них общий большой праздник, большое культурное событие в семье.

Занятия идут по два часа. И на последнем занятии первый час проходит генеральная репетиция (в театре это называется «прогон»). А родители в течение этого часа готовятся быть премьерными зрителями. Если мы, например, играем премьеру по Шекспиру, то родителям рассказывают о шекспировском театре, о том, как в то время было принято смотреть, какие были нравы у публики, как нужно правильно реагировать и в каких местах. В общем, говорим о разных культурных традициях. И вот они уже подготовленные приходят и смотрят «Ромео и Джульетту» в исполнении своих детей.

Обычно это бывает очень здорово, когда родители приходят в правильном состоянии. А это очень важно, потому что если вы выходите на сцену, а в зале все тебя любят и аплодируют каждому твоему жесту, то на такую благодарную публику очень приятно играть, и возникает ощущение, что вы — гениальный актер.

Мы не ведем серьезно речь о личностном росте, о том, что мы раскрепощаем детей и так далее, — это у нас в задачах нигде не прописано. Но если ребенок занимается в дружелюбной атмосфере, он в команде со всеми остальными — они играют, что они труппа театра или бутафорский цех, или еще кто-то. В разных ситуациях он должен с коллективом взаимодействовать.

Спектакли короткие, они длятся по 15-20 минут, но количество аплодисментов и дарение цветов длится почти столько же, сколько и сам спектакль. Это бывает, вы знаете, только у гениальных актеров. Только если Плисецкая танцует какой-то небольшой номер, ей обычно аплодируют больше, чем она танцевала. Поэтому дети сразу чувствуют величину своего таланта и весь размах происходящего.

Вспомнил историю с одним ребенком, который у нас занимался. У них дома на празднике выключили свет, чтобы внести торт со свечами вынести. И мальчик сказал: «О, сейчас можно сыграть „Лебединое озеро“ в теневом театре». И этим шокировал всех соседских бабушек.

— Арсений, ваши родители — известные театральные режиссеры? Когда и почему вы решили заниматься именно детским театром?

— Я не то чтобы как-то специально решал это делать, у меня так сложилось. Я практически родился в театре и там же, сколько себя помню, находился. Поэтому это просто продолжение моей жизни. Я в основном занимаюсь тем, что делаю спектакли, придумываю их, — иногда они бывают для взрослых, иногда для детей.

Была такая идея: поставить идеальный спектакль, который не могут испортить взрослые артисты. Это очень животрепещущая для любого режиссера история, потому что когда ты работаешь над спектаклем, то артисты играют хорошо, особенно на премьере. Без руководителя и без какого-то движущего человека, который все время смотрит за качеством и за тем, что именно мы делаем и зачем, — все начинает потихоньку разваливаться.

Поэтому я придумал такую форму спектакля, в которой сделан большой упор на художественную часть, на сценографию, режиссуру, музыку. Актерам оставлена... не то чтоб маленькая роль, а просто не очень важно, как они играют. Если актеры хорошие, то замечательно. А если нет, то и не страшно, 90 процентов художественной составляющей остается на месте. Был сделан проект, специально, чтобы доказать, что так оно и есть. Назывался спектакль «Времена года», он состоял из четырех актов, это была художественно-пластическая композиция на музыку Вивальди. Первую часть играли двое детей, вторую — два взрослых артиста, третью — два народных артиста, а четвертую часть — все вместе, вперемешку. И все эти части были абсолютно равноценны, их можно было смотреть как по отдельности, так и последовательно; и вместе они складывались в один спектакль.

Это был абсолютно режиссерский эксперимент. И оказалось, что все это детям интересно. Все, во что потом выросла эта методика, — этот потенциал мы увидели, когда с детьми начали репетировать серьезный взрослый спектакль. Просто взяли двух детей из соседнего подъезда, которые у нас во дворе играли. «Дети, ходите зайти в театр?». Они зашли — и выяснилось, что выглядит это ничуть не хуже, чем если бы играли народные артисты.

И самое главное, что отношение родителей, которые смотрят такой спектакль, к своим детям, и атмосфера в зале, когда родители смотрят на детей, — один в один совпадает с той атмосферой, когда мы смотрим в любом театре на народных артистов. Так же замиранием сердца следим за каждым движением; и уже изначально все всех любят: артисты — зрителей, зрители — артистов. Такой идеальный театр.