| загрузить файл со звуком (42520 кб) |
Е. П. — Юрий Николаевич, в вашем центре работает Школа Сильного Мышления, которая, насколько я знаю, сейчас проводит набор. Давайте начнем с нее и расскажем о ней зеленоградским родителям...
— Да, Зеленоградский центр психолого-медико-социального сопровождения — это государственное бюджетное учреждение, куда дети поступают, естественно, бесплатно. У нас есть Лаборатория по сопровождению талантливых учащихся города Зеленограда, Школа сильного мышления — это ее светское название. В этом году в октябре ей исполняется пятнадцать лет. Поэтому хочу сказать всем, кто меня слышит: я приглашаю на наш праздник всех сегодняшних наших воспитанников и особенно бывших... впрочем, таких не бывает на самом деле. Они все «дети лейтенанта Шмидта».
Е. П. — Все выпускники ШСМ с вами на связи?
— Те, кто может. Некоторые уже в возрасте ближе к тридцати, есть и такие ребята. Они разъехались по городам и весям, к сожалению, не так их много осталось в Зеленограде — это наша дебютная беда. Ведь на самом деле идея была в формировании творческой личности, которая могла бы быть востребована в Зеленограде. Но вспомним 1997 год, 2003 год — сильной востребованности-то не было, поэтому ребята и разъехались. Они живут, к сожалению, не только в России, пишут, звонят. Это достаточно большая армия, более 500 человек, и еще раз повторю — мы их всех приглашаем в октябре на наш праздник. Это будет праздник воспоминаний, некое шоу: живы-здоровы первые учителя ШСМ, будут показаны фильмы, которые мы снимали 15 лет назад, и т.д. ШСМовцы, приглашаю вас, приходите, это будет где-то в середине-конце октября. Мы будем персонально всех обзванивать, точная дата скоро появится и на нашем сайте.
Е. П. — Расскажите для новичков, кого вы берете в Школу сильного мышления?
— Сейчас мы немного изменили направление приёма и сделали ставку не вообще на развитие творческого начала, а на техническое творчество. Всё творчество многогранно: это и художественное, и литературное, и любое другое. Но нашим городом, научно-промышленным комплексом Зеленограда, года два тому назад были четко сформулированы примерно восемь приоритетных направлений, важных для Зеленограда, которые на сегодняшний день не просто нуждаются, а задыхаются без свежего вливания.
Е. П. — Это именно технические направления?
— Да, в основном. Хотя сейчас интенсивно востребованы и направления естественные: биология и нанотехнологии, создание полимеров, лекарственных средств. Еще года полтора назад я сформулировал «принцип интелектуально-творческого лифта»: на старте приглашаются все ребята, кому вообще интересно техническое или естественное творчество — не только программирование, математика и физика, но и химия или биология. Эти ребята получают возможность встретиться в нашей лаборатории один на один с профессиональными учеными, которые формулируют им веер тем для их собственных проектов и исследований. Иногда эти ученые — студенты или недавние выпускники МИЭТа, которые могут выступать в качестве экспертов. Темы могут выбрать и сами ребята. А дальше, если их разработки становятся интересными МИЭТу или промышленному комплексу, там их могут доработать в прикладном плане.
Сегодня это можно реализовать через ярмарку «РИТМ Зеленограда», где выставляются работы ребят, и у предприятий есть возможность познакомиться не только с прототипами, моделями и проектами, но и с самими изобретателями, чтобы напрямую законтачить с ними и сопровождать их, отчасти в материальном плане — персональными стипендиями, например. На сегодняшний день «лифт» работает следующим образом: сверху спускаются идеи конкретных проектов, а снизу ребята выбирают их в зависимости от того, что они любят больше всего. Причем лифт начинает работать буквально с пятого класса.
У нас распечатано около ста тем, сейчас их стало еще больше — это специальная книжечка, которая выдается каждому, кто хотел бы заниматься в лаборатории в Школе Сильного Мышления. Это вообще наша традиция, наша фишка. Мы предлагаем выбрать пять наиболее понравившихся тем и по одной из них написать на абзац свои соображения.
Е. П. — А зачем выбирать пять тем, если писать только по одной? Чтобы увидеть интересы ребенка?
— Это профессиональный приём — темы подобраны так, что они покрывают все базовые предметы. Ребенок выберет из них одну из пяти, которая ему действительно по плечу, и это покажет его уровень, глубину или стиль, профиль. Либо это будет тема, связанная с изобретательством, либо философская тема — например, «Проанализируйте, что произойдет если возникнет реальный источник альтернативного топлива, и просчитайте экономический эффект от этого в нашей стране или во всем мире». Кстати, сейчас для нас актуальны и потенциальные «экономисты», ребята, которые будут поступать в МГАДА — этот вуз тоже работает напрямую с ШСМ и заинтересован в талантливых студентах, которые могли бы в дальнейшем стать инновационным ядром в экономике. Бизнес-планы, правовые вещи, интеллектуальная собственность — это их интересует, у нас есть ряд и таких тем.
Итак, ребята выбирают одну из тем... или не выбирают вообще, и не приходят в будущем. Если это не их — ну что же теперь делать? Может быть, их интересует что-то другое, но мы не можем объять необъятное, для этого надо иметь огромную массу специалистов... У нас нет, к сожалению, физиков, которые знают хорошо астрономию. Возможно, они появятся. Но зато есть классные робототехники, которые могли бы развивать это направление.
Е. П. — Давайте очертим рамки: в ШСМ берут с пятого класса?
— Вообще Школа Сильного Мышления работает и с начальной школой, но там скорее идет пропедевтика творчества — развитие творческого воображения, способности создавать сказки, мифотворчество и т.д. Ребята интенсивно участвуют в межшкольных интеллектуальных соревнованиях, «Убеди меня», «Сказочники-фантазеры», «Зеленый шум». Они могут этак «шуметь» до пятого класса.
Е. П. — Значит, в Школу сильного мышления можно приходить с первого класса?
— Да, с первого. Но к серьезной проектной работе мы приступаем где-то с пятого класса, к седьмому-девятому классу ребята уже определяют свой профиль, и, начиная с девятого класса, их уже ведут персональные сопровождающие, эксперты, разработчики, с которыми они работают по тематике Зеленограда. Вот особенность сегодняшнего дня. Раньше до одиннадцатого класса они могли творить, что хотели.
Е. П. — Что-то совсем абстрактное?
— Допустим, тот же Сережа Кораблин, наш последний изобретатель — он шел по пути, который, честно говоря, востребован на сегодняшний день военным комплексом: это безусадочные мосты. Но в Зеленограде это не нужно. И мы на его горьком примере поняли, что если мы хотим, чтобы это были не игры, а серьезные, по сути, дела — нужно стремиться, чтобы идея каждого проекта была кому-то нужна хотя бы в виде прототипа. Это обязательное условие. Нельзя жить от выставки до выставки, от ярмарки до ярмарки. Ребенок должен постоянно ощущать поддержку, некий стимул. Понимать, что цель, которую он выбрал, кому-то нужна, кто-то в ней заинтересован.
«Для меня сейчас очевидна простая формула: успех человека — это сформированная личность плюс заказ общества...»
А. Э. — Юрий Николаевич, а есть уже примеры ребят, которых от пятого класса этот ваш «лифт» поднял до каких-то серьезных работ, до вуза, до какой-то поддержки со стороны существующих институтов развития — Фонда Бортника, например? Вы упомянули Кораблина, но он еще школьник...
— Да, он в девятом классе. Света Новикова, выпускница школы 1151 — по сути, она одна из первых прошла горнила Школы сильного мышления в
А. Э. — Но не в Зеленограде?
— Увы. Но мы тогда и не ставили такой цели, собственно. Это было такое свободное творчество. Более того, мы приглашали разных педагогов — лингвистов, литераторов, историков, не только математиков, лучших педагогов Зеленограда и Москвы — на зимние и летние мастер-классы. Это еще одна «фишка» Школы Сильного мышления: наши ребята в обязательном порядке вывозились туда, погружались в работу с талантливыми педагогами и таким образом заражались.
А. Э. — Светлане Новиковой повезло, можно сказать так...
— Таких ребят большая группа. Толя Пономарев искренне интересовался этим же направлением, достаточно удачно поступил в медвуз и стал хирургом. Алеша Сафронов, типичный гуманитарий, в этом году окончил Московский институт управления, если я не ошибаюсь, и уже несколько раз входил в молодежное руководство Москвы — таких было несколько человек. Володя Шелгунов, блестящий музыкант, химик и математик, «звезда» Зеленограда, закончил Химико-технологический университет и сейчас работает в достаточно интересной смежной специальности, связанной с нанотехнологиями, с биологией полимеров, в прошлом году уехал в Голландию. Все они как личности стали самостоятельными, но ушли из Зеленограда.
А. Э. — Их «растили» не под зеленоградский заказ? И сейчас вы немножко поменяли эту систему. А со стороны зеленоградских предприятий интерес есть к этому, они участвуют в вашей работе, предлагают свои проекты, доступные пятиклассникам? Реальные проекты, которые не закончились бы в восьмом-девятом классе...
— Для меня сейчас очевидна простая формула: успех человека — это, конечно же, сформированная личность и заказ общества.
А. Э. — Личность вы научились формировать, а с точки зрения заказа общества...?
— В этом мы стояли несколько в стороне, потому что 15 лет назад это было не так актуально, как сегодня — со стороны МИЭТа, не говоря уж о промышленных комплексах. Сегодня мы находимся в затяжном кадровом кризисе, и об этом стали говорить, когда в МИЭТ перестало поступать то количество студентов, которое бы обеспечивало адекватный и качественный набор, причем студентов-зеленоградцев. Выпускников МИЭТа тоже стало явно недостаточно для Зеленограда. Это проблема возникла буквально вчера, а завтра это будет просто катастрофой — некому будет работать! И поэтому наша сегодняшняя цель — оставить наших ребят в Зеленограде. На самом деле в пятом классе им, честно говоря, всё равно, какую тематику исследований выбрать из наших
А.Э. — Соответственно, направлять их в тот или иной вуз — показывать, куда двигаться дальше?
— В лабораторию вуза или вуз, да. Либо это будут экономисты, либо специалисты в робототехнике, либо программисты, экологи, нанотехнологи. Мы приветствуем и хотели бы видеть у себя и гуманитариев — другое дело, что гуманитарии сегодня в принципе не востребованы. Это одна из больших бед государственной политики. Крен сделан на научно-техническое творчество молодежи: это флаг, это проплачивается — «Сколково» и т.д. Вот бы повернуть тематику в несколько другом направлении.
Е. П. — Ну, смотря о каких гуманитариях говорить — учиться на экономистов или юристов сейчас по-прежнему популярно, хотя говорят, что их уже и не нужно столько...
— Нет, я имею в виду классических гуманитариев — историков, лингвистов и литераторов. Это, по сути дела, воспитатели душ человеческих, которые были всегда востребованы в России и представлены в России лучше всего.
А. Э. — Наверное, это всё-таки маятник: в свое время он качнулся в гуманитарную сторону, а сейчас — в техническую...
— Да, это отдельная тема. Я бы продолжил вот что... Мы ведь сейчас стоим на пороге другой проблемы. Будущее Зеленограда — это особая экономическая зона, это какой-то шанс выживания, перспектива. Я, честно говоря, с трудом представляю, какая у нее будет начинка, но это реальность. При этом Зеленоград каждый год выпускает где-то около 1500 выпускников школ, из них поступают в МИЭТ или остаются в Зеленограде человек 200, даже меньше, а остальные либо вообще не поступают никуда, либо — самые лучшие — уезжают в Москву. Это тоже факт. Но если через пять лет особой экономической зоне понадобится как минимум несколько тысяч человек, а кто-то называет цифру в шесть тысяч... Причем нужны будут не разнорабочие, приезжие из Туркмении и т.п. Нужны будут квалифицированные кадры на уровне бакалавриата. И это даже не в разы, а в сотни раз больше, чем выпускается сейчас. Где их взять? Я вижу перспективу создания некого консорциума, конгломерата, «Фабрики мысли», которые могли бы, используя технологии, отработанные в Школе сильного мышления, задействовать потенциал... Поймите, это не «маниловщина», у нас просто нет другого варианта — если нам это надо, то надо работать под заказ, как «охотники за головами». Причем дистантно, не только в Москве, а по всей России искать талантливых ребят, живущих в мини-городах, где нет подобных особых экономических зон, вузов, промышленных комплексов, как в Зеленограде. И говорить с ними о серьезных вещах: о деньгах, в первую очередь, о преференциях, привилегиях — это договоры, контракты под кредиты, под квартиры, под работу.
А. Э. — Но есть же всероссийская система олимпиад, которая как раз призвана находить этих талантливых ребят и давать им возможность из своей деревни поехать учиться в МГУ, в МФТИ, в МИЭТ. Эта система разве не работает?
— Да, это одно из направлений, которое сейчас приветствуется и называется «работой с одаренными детьми». Оно ориентировано на те вузы, которые проводят подобные олимпиады, и те преференции, которые они выдают. Тут, на мой взгляд, две недоработки. Первая — сами олимпиады проводятся школьными педагогами, которые готовят ребят, и они крайне заинтересованы в продолжении олимпиад. Получается паровоз для машиниста. Ни одна олимпиада не заточена под Зеленоград, как бы она не называлась. Например, в лицее 1557 Лидия Белиовская прекрасно готовит ребят по робототехнике, они занимают на олимпиадах достойные места, но само это направление самодостаточно. Нет какой-то жесткой связи с лабораторией, кафедрой робототехники, которая бы ориентировала ребят на конкретные проекты и разработки. Этого нет и по многим другим направлениям, которые, казалось бы, близки к нуждам Зеленограда. Возможно, считается, что ребята не потянут серьезные проекты, сопоставимые с работами студентов, что им еще рано. В общем, это, конечно же, не так.
А. Э. — Вы имеете ввиду, что нужна связь с вузом?
— Да. Это первое — школа заинтересована в олимпиадном движении и самодостаточна. С другой стороны про вуз, как ни странно, тоже нельзя утверждать, что он на 90% заточен на тот или иной конкретный альянс с зеленоградским промышленным комплексом...
Предприятия и город, как заказчики «реальных» тем школьных проектов
А. Э. — Значит, инициатива должна исходить в первую очередь от производства, от лаборатории, от предприятия?
— От заказчика. Подобные модели существуют у нас в спорте — там понимают, что для того, чтобы жил отечественный футбол и клуб «Спартак»...
А. Э. — ... чтобы вырастить спортсменов к чемпионату или олимпиаде, надо начинать сейчас?
— Да-да, это система поиска. Это очень дорогое удовольствие — создание своих футбольных академий, что сейчас и делают Спартак, ЦСКА и еще ряд крупных спортивных клубов. Кстати, они не сами это придумали, так делается на Западе.
А. Э. — Хорошо. Что должны сделать зеленоградские предприятия, чтобы, пользуясь вашей аналогией со спортом, к 2025 году обеспечить себе 6000 сотрудников нужного качества из Зеленограда? Что они сейчас должны делать, может быть, в связке с вашей школой?
— Ну, давайте помечтаем. Потому что пока это не реализуется. Сейчас работа идет только с зеленоградцами в рамках «РИТМа Зеленограда», где школьники и студенты представляют изделия, модели и прототипы, тематически близкие к тому, что требуется Зеленограду. В чем беда? Узок их круг, мало их! Из года в год мы максимум человек 200 можем представить на «РИТМе Зеленограда». И этот круг не расширяется. Когда я просчитывал «лифт», у меня получалось, что на выходе я буду иметь 30 действительно талантливых ребят. Что у меня и было, если говорить о ШСМ — там крутится порядка 500 человек, это мало за 15 лет, но таких ребят и не может быть много. Может, и не надо суперталантливых-то? Нужны нормальные ребята, с бакалавриатом, которые могли бы в ситуации смысловой неопределенности выдавать правдоподобное решение... Понимаете, технология конвейера уходит, идет технология неочевидности вариантов, и к этому надо готовить мозги.
Моя мечта — открыть пространство и сделать «РИТМ Зеленограда» межрегиональным, открытым фестивалем технического творчества молодежи. И интенсивно давать вопросы, темы «с последствиями» для ребят — чтобы они могли получить продолжения своих тем, персональных экспертов, которые будут их сопровождать, приглашения на зимние и летние мастер-классы, оплачиваемые предприятиями той же особой экономической зоны. И тогда через несколько лет мы сможем получить около тысячи человек, которые действительно теперь будут востребованы — через договорную систему, юридически оформленную на предприятиях или в особой экономической зоне, если они захотят в этом участвовать.
А. Э. — Значит, все-таки ребята сами сначала должны пофантазировать под руководством ваших педагогов, заинтересовать предприятия, а дальше они уже их подхватят и потащат наверх? Как я понял, вначале вы говорили, что предприятиям нужно спускать темы уровня пятиклассников, которые распределятся между ребятами, и уже на том же «РИТМе» они покажут не просто какие-то абстрактные проекты, а проекты нужные тому или иному предприятию...
— Первый этап — это действительно спуск тем вниз и обеспечение экспертизы этих тем, чтобы ребята, делая их, не повторяли велосипед, не выходили на плагиат и т.д. А вот к седьмому-девятому классу они уже, пройдя самоосознание себя как творческой личности, переходят на самоопределение — там уже идет разговор по-взрослому: проектные темы становятся прикладными, их уже, по сути, можно интеллектуально патентовать как идеи. Что, собственно говоря, и делал Кораблин уже в седьмом классе.
А. Э. — Зеленоградские предприятия что-то сейчас делают для вас? Вы с ними как-то общались?
Е. П. — Вот я тоже хотела сказать — ведь никто кроме предприятий уровня «Микрона», наверное, не способен сейчас вести такую работу, заниматься пятиклассниками?
А. Э. — Да, позволять себе отвлекать ресурсы, разрабатывать вот эти темы. Кто-то на самом деле это делает?
— На самом деле это не так. Я боюсь не быть конкретным, но так уж получается. У меня есть под рукой с десяток тем, которые были представлены рядом предприятий Зеленограда и лабораторий — не только, кстати, МИЭТа — по нашим восьми блокам, под которые и «РИТМ Зеленограда» разрабатывается.
Е. П. — А они готовы дальше вести поддержку, экспертизу, работать со школьниками?
— Да, как раз летом, в июле, на коллегии в префектуре был активный заинтересованный разговор на эту тему. И не только я говорил там «Давайте, ребята, дружить домами!» — было и несколько продуктивных выступлений от предприятий в этом направлении. В них помимо заинтересованности в кадрах прозвучало и желание не только предлагать темы, но и поделиться экспертами, талантливыми учеными, которые готовы либо сопровождать проекты, либо быть независимыми экспертами для готовых проектов.
Е. П. — Реальный практический опыт работы этих людей с ребятами уже есть? На словах многие могут обещать такие вещи...
— На сегодняшний день у нас есть единственный сухой остаток — это темы, которые нам передали зеленоградские предприятия и лаборатории МИЭТа.
Е. П. — А конкретных людей они не предоставили? Их контакты, имена — мол, обращайтесь к ним, они будут делать то-то и то-то...
— Есть и конкретные имена, адреса. Люди, которые сформулировали темы, готовы... У организатора «РИТМа Зеленограда» Ирины Петровны Бессоновой есть список людей, которые будут выступать на этой ярмарке, заниматься экспертизой. Они поставили темы, и они будут смотреть, что сделали ребята. Конечно, это утопия — давать три месяца на серьезную тему, ребенок не сможет сделать что-то, кроме гипотезы. Слишком мало времени, обычно на такие разгоны дается год — это наш опыт показывает, и с Сергеем Кораблиным, и с рядом других ребят. И вот это одна из вероятных форм развития, когда на «РИТМе» эксперт выбирает ребят, а ребята выбирают экспертов. Сверхзадача «РИТМа Зеленограда» — свести их вместе, познакомить. На нем должны заключаться сделки, договоры, проходить мастер-классы, начинаться дальнейшее сопровождение работ. Мы так видим «РИТМ».
Е. П. — Первый «РИТМ» Зеленограда прошел в прошлом году — там были предприятия...
— Да, первая ярмарка прошла, это приятно, но она показала только одно — как далеки проекты «от народа». Они интересны вообще, но не для Зеленограда. На «РИТМ» приходили технари с предприятий, они умилялись тому, что такое вообще есть... Был удачный проект модели телефона для инвалидов, у которых нет кистей рук, но это проект не для Зеленограда. Были удачные экологические проекты, которые интересны для муниципальных служб... Первый «РИТМ» — это была проба, и дальнейшего контакта, развития не получилось. Тогда чем же мы лучше обычных олимпиад? Мы повторяем ту же картинку — делаем конкурс для себя, он благополучно заканчивается, и никому это не нужно.
А. Э. — Вы сказали о социальном проекте, о проектах в области ЖКХ... Зеленоград или Москва, сам город готов выступать заказчиком? Ему ведь тоже нужны квалифицированные кадры, исполнители, гении — я думаю, чтобы решить проблемы с ЖКХ и «социалкой», нужны именно гении...
— Как ни странно, — я сам был удивлен, — в Москве есть только проект программы по развитию научно-технического творчества молодежи. До сегодняшнего дня он в программу так и не вошел. Нет такой программы — готовится. И мы, Зеленоград, отдел науки и промышленности, послали в нее с десяток своих конкретных рекомендаций примерно о том, о чем мы с вами сейчас говорим. У нас была идея создания Зеленоградского Техноленда, где можно было бы вести разработки в области электроники, была идея технического лицея в Зеленограде. Мы многое заложили в эти рекомендации, а дальше — посмотрим... Мы работаем в бюджетных организациях, по программам и сметам, которые в них закладываются. Проект программы по развитию научно-технического творчества молодежи был готов, в программу
А. Э. — Я имею в виду не Москву в целом и финансирование столичной программы — я имею в виду департамент ЖКХ или департамент транспорта, которые могут заказывать какие-то разработки в области организации движения, утилизации или сортировки мусора, уборки и т.д. Выступают ли городские ведомства с таким же списком тем для проектов, с точечными конкретными заказами?
Е. П. — Да, вот экологических проектов дети делали очень много...
А. Э. — Мне кажется, как раз дети с большой охотой будут этим заниматься.
— У меня таких данных нет — об активном поиске талантливых молодых людей со стороны предприятий Москвы. Это не значит, что их нет совсем. Но вообще в ЦПМСС есть целая служба из людей, которые держат руку на пульсе всех конкурсов, близких к нашей тематике, проходящих где угодно — например, если конкурс в Питере, то мы обязательно туда едем. Если что-то проводит Siemens или Intel, то это же становится всем известно за полгода-год, и они понимают, зачем они это делают, у них маркетинг работает. Если бы я имел аналогичные данные по вашему вопросу... Трудно представить, что, имея целую службу, научно-информационное подразделение, которое занимается поиском подобных тем, которые хотя бы проанонсированы... Но вот что-то таких заказов нет.
Е. П. — Примеры порядка Intel наводят на мысль, что просто наши ведомства или предприятия пока не способны на подобные заказы, на такую глубокую работу. Этим занимаются иностранные корпорации, которые уже привыкли работать как headhunter-ы.
А. Э. — У которых уже выстроена эта система.
— Рано или поздно наши все равно придут к этому.
Как попасть в «РИТМ» и в Школу сильного мышления
Е. П. — Я хотела спросить вот о чем: мне кажется, что до школ, до родителей доходит очень мало информации об открытости Школы Сильного Мышления — что туда может прийти любой ребенок. Не выбранный кем-то, рекомендованный учителем, а просто любой — прийти в ШСМ, взять любую тему, что-то написать и начать у вас заниматься. Или вот как можно попасть на «РИТМ»? Туда принимают любых детей? Как можно проявить себя? Куда надо пойти, какой толчок должен сделать учитель, родитель? Вот этой первичной информации тоже нет.
— Первичный отсев на «РИТМе» есть, туда может попасть не любой школьник. Но нет продуманной системы. Наша мечта — создать профессиональную службу поиска талантливых ребят, с диагностическими средствами, и фильтруя, но не отметая, начать эту системную работу. Безусловно, эту мечту надо реализовывать. И один из ее компонентов — это, конечно же, большие вложения в рекламу. Я согласен, реклама должна быть. Мы долгое время уповали на то, что самым заинтересованным лицом является школьный учитель, педагог, но сейчас это, мягко говоря, не так — как ни странно, школа или конкретный педагог не заинтересованы в продвижении своего ученика по этому «лифту». Если нет экономических рычагов, то это просто «лишняя головная боль».
А. Э. — Никто не замотивирован на это.
Е. П. — Я слышала беседу «Ангстрема» с учителями. Учителя говорили: «Дети к нам приходят и говорят: «Мы к ЕГЭ готовимся, зачем нам какие-то проекты?». И учителям, и детям это не нужно.
А. Э. — Это как в спорте, когда говорили: «Пусть тренер во дворе будет получать бонусы от того, что он вырастил олимпийского чемпиона». Вот сейчас такой системы с учителями нет. Учитель в школе не получит ничего от того, что его ученик стал нобелевским лауреатом.
— На самом деле есть «Столичное образование — 5» — документ, по которому работает образование Москвы. Там прописана «Работа с одаренными детьми» и есть строка «Стимуляция педагогов, работающих с одаренными детьми». Но помимо этой строчки я не видел никакого приказа и реального распределения процентов на это. Я бы об этом знал — у меня целая лаборатория работает с одаренными детьми, и я им плачу ровно столько, сколько могу платить, потому что они работают в эксперименте. Не более того. Ваш покорный слуга за это ничего специально не получает вот уже пятнадцать лет. Да, есть признание, премия Москвы и т.д. Но системно, как положено, эта работа не оплачивается. Поэтому и у педагогов нет первого стимула. И это беда.
Но, слава Богу, в Зеленоградском округе создана и уже более десяти лет работает система поиска ребят, которой нет в Москве. В школах есть ответственные, — часто это психолог, либо завуч, — за ребят, которые являются гордостью школы, или просто интересных ребят. И они непременно попадают под наше пристальное внимание. В ЦПМСС есть специально выделенный человек, который работает с перспективными ребятами, приходя в школу. И первичный этап проходит достаточно интересно и своеобразно — это очень простые исследования и тесты. Например, мы используем тест «Представь себе, что ты повстречался с компьютером последнего поколения, который знает ответы на все вопросы — задай ему вопросы, которые тебя волнуют». В зависимости от ответов идет дифференцировка ребят — задают ли они прикладные вопросы, объективизированые вопросы или теоретические вопросы...
А. Э. — Это тестирование поголовное? Вы можете сказать, что все зеленоградские школьники так или иначе его проходят?
— Есть и сквозные тесты, для всех классов школы, начиная с пятого класса. Но, конечно, мы выбираем... Если смотреть весь массив — это гигантский труд. У нас есть рейтинговая таблица школ, которая из года в год поставляет ребят, достигающих определенных результатов на интеллектуальных соревнованиях, на олимпиадах, на конференциях. Мы в первую очередь смотрим эти школы. Значит, там есть педагоги, которые готовят таких ребят.
Е. П. — Понятно, нужно попасть в нужную школу...
— Их с десяток, и мы их обязательно смотрим. Кроме того, мы традиционно обслуживаем школы Крюкова, поскольку мы там находимся, в корпусе 1554. И вот дальше по результатам этих тестовых обследований мы персонально обзваниваем родителей и рассказываем, что им предлагается. Кто-то к нам приходит, кто-то отвечает, что ребенок уже записан в секцию, на музыку...
А. Э. — Вы видите какую-то корреляцию между школами, которые поставляют вам талантливых детей, и показателями школ по ЕГЭ? Есть такая взаимосвязь?
— Как правило, это закономерность. Ребята, которых мы подхватывали в ШСМ в начальной школе, в пятом классе, ближе к девятому классу поступали в лицей 1557. По сути, ШСМ была «фармклубом» лицея 1557. Естественно, в лицее и ЕГЭ самое высокое, так же как и у гимназии 1528.
А. Э. — Хорошее ЕГЭ, поступление в хорошие вузы и так далее. Цепочка выстраивается.
— Да, изобретать велосипед-то не надо. Важно хотя бы этих ребят вовремя «опредметить», выбрать профиль и дать возможность самореализации. Это самое главное — дать возможность ребенку себя реализовать под тот заказ, который есть в обществе. Ведь мы знаем сотню примеров, когда безусловно талантливые изобретатели работают в стол. Если не ошибаюсь, затвор винтовки, машинка Зингера, иголки и много другое было изобретено гораздо раньше, нежели были применено — это никому не нужно было. Так вот, чтобы был успех, необходим заказ. Личность-то мы подготовим. Так работает технология, которую мы предлагаем родителям в Школе Сильного Мышления. Она не покрывает все творчество человека, но она, по крайней мере, ориентирована на то, что есть в Зеленограде. Это ничего не гарантирует, но успех становится более явным. Хотя бы его возможность. Наверное, это мы ставим как основную задачу — реализовать человека в этой жизни.
Е. П. — Под конец интервью давайте озвучим какие-то конкретные вещи о Школе сильного мышления — куда нужно обращаться? Где взять эти темы? До какого числа идет набор?
— Вообще прием ребят в лабораторию идет в течение всего года. Если вы приходите в марте, то и в марте для вас найдется достаточно работы. Сейчас, в сентябре, мы ждем большинство ребят, которые были отобраны по школам. Они приходят и получают нашу книжицу с темами и небольшое количество анкет, которые они заполняют.
Е. П. — Прийти могут только дети, предварительно отобранные по школам, или все желающие?
— Все желающие. В том числе и дети из школ, по которым прошел наш специалист и рассказал им про ШСМ, пригласив приходить с сентября. Этих детей мы обзваниваем, еще раз приглашаем, и большая часть на самом деле приходит.
Е. П. — На сайте у вас есть темы Школы Сильного Мышления? Можно их там посмотреть?
— Да, есть, в разделе «Приглашение в Школу Сильного Мышления». Например, тема «Сформулируй формулу успешной учебы в школе» — то есть, это темы, информацию по которым нельзя посмотреть в интернете, на них нет готового ответа, они вариативны. «На каком языке разговаривали Адам и Ева в раю?» Ну, там много чего.
А. Э. — «Как покрасить теннисный шарик изнутри?» Кстати, как это сделать?
— Бог его знает. Это темы сами ШСМовцы где-то искали, задавали такие вопросы и обсуждали их — у них есть свои внутренние конференции, на которых обсуждаются интересные вопросы, начиная с начальной школы. Например, они обсуждали цвет берез — почему березы белые? Почему большинство ягод на Севере красные? И так далее. При поступлении в ШСМ нужно принести через две недели ответы на самые интересные вопросы из книжки, и если ребята их приносят — это является решающим фактором для записи их в группы.
Групп у нас несколько. ШСМ делится на два самостоятельных, хотя и взаимосвязанных блока. Первый блок был создан для того, чтобы помочь педагогам школы профессионально организовывать исследовательскую деятельность. Это отдельные технологии.
Поначалу мы были рады любым проектам, любой презентации, но прошло десять лет, и мы поняли, что форма играет решающую роль в победе. Нет хорошей компьютерной или визуальной презентации — и вы, ребята, на конференцию не попадете, в лучшем случае у вас будет стендовый доклад. И вот мы помогаем в этом педагогам, родителям и детям. Две группы, достаточно большие, по двенадцать человек и больше, занимаются компьютерными презентациями. Ребята просто приходят из школ, где у них есть свои педагоги, которые дают им темы, а мы помогаем им с оформлением — в школе нет никого, кто мог бы с этим помочь. Третья группа, малочисленная, занимается компьютерным дизайном.
Кроме того, у нас работает группа профессиональных экспертов, которые оценивают уровень проектов и ошибки, которые ребята делают — либо на старте, когда неадекватно формулируют гипотезу, предмет своего исследования, либо в работе не видят очевидных ошибок, то есть страдает самоанализ, либо их выводы не верны. Просто мы знаем, на чем «ломались» предыдущие поколения. Когда молодой человек приходит с темами к нашим экспертам — это первичный фильтр, потому что обидно, когда все уже сделано, а тема сформулирована неадекватно, её можно было повернуть по-другому, но времени уже нет, нельзя что-либо поменять. Многие дети сейчас покупаются на тематику парапсихологии, парафизиологии. Например, есть тема «живой воды», и у нас есть такие проекты, мы их выставляли и возили их в Питер. Но ведь существование «живой воды» — это недоказанная гипотеза, которая не имеет научных оснований и поэтому может быть рассмотрена в крайне немногочисленных конференциях. В серьезных конференциях таких тем вообще не допускается. Невозможно быть экспертом того, что пока неизвестно никому. Или, например, тема передачи мысли на расстояние, когда семена прорастают или цветы распускаются лучше в той почве, которую «заряжают» положительными эмоциями. Делали такой эксперимент: тут матерились, а тут, соответственно, ласковые слова говорили, и действительно — там все засохло, а здесь буйным цветом цветет. Хорошая мысль, но понятно, что статистики не хватает, и гипотеза разбиваются сразу. А учебные проекты должны быть заточены и гарантированы на успех. Если успеха не будет в третьем-пятом классе — ребенок сломается, он просто откажется делать что-то дальше, хотя человек может быть действительно интересным. Поэтому обязательное третье звено — это экспертиза содержательных моментов.
Второй наш блок наиболее многочисленный и разбит на четыре группы: первый-второй класс, третий-четвертый класс, пятый-седьмой класс и старшие классы — восьмые-десятые. В этих группах ребята занимаются по программе творческой компетентности, им пошагово дают методы и стратегии, которые позволяют успешно проходить ситуации смысловой неопределенности. Самая распространенная из таких стратегий, которая всем известна — это метод проб и ошибок, постепенное вычерпывание и движение вперед. Но, оказывается, существуют другие отработанные и интересные стратегии, которые позволяют гораздо успешнее продвигаться в этом творческом направлении. Это отдельный комплект программ: миропонимание, «нить Ариадны», поиск, творческое воображение. Ребята минимум два года занимаются по этим программам, постепенно сдвигаясь на практику — делать проекты и реализовывать компетентности, которые они получили за первый год обучения. Но не все хотят быть исследователями, часть детей выходят из этих четырех возрастных групп в интеллектуальные шоу — «Зеленый шум», «Убеди меня», «Что? Где? Когда?» и так далее. А часть детей погружаются в исследовательскую деятельность, им открываются мастер-классы и другие вещи.
Вот это — содержание того, чем дети будут заниматься в ШСМ.
Е. П. — А какие-то конкретные результаты в Школе сильного мышления должны достигаться — например, есть обязательные сдачи проектов? Или всё идёт в свободном полете?
Итоговая оценка работы лаборатории — это количество проектов и их качество. Качество может оцениваться психологически, «не был — стал», то есть выработка компетентности, а также качество, которого ребята достигают, участвуя в конференциях. Это одни из критериев, на которые мы работаем.
Александр Эрлих, Елена Панасенко
Читайте Е.Парнова "Третий глаз Шивы". Там все доступно, в деталях, изложено. И, кстати, материться вовсе не обязательно.)