— Я поступил в аспирантуру Академии архитектуры СССР. Меня назначили курировать тему кинотеатров, поэтому я располагал сведениями о том, что происходит в то время у нас и в мире. Были идеи развития кинематографа как искусства на большие экраны.

Мой учитель, Игорь Евгеньевич Рожин, в это время получил заказ на разработку первого микрорайона нового города Зеленограда. Зная, что я специализируюсь в области кинотеатров, он сделал предложение совместно сделать проект кинотеатра «Электрон». Тогда были типовые вместимости кинотеатров на 800, 1000, 1200 мест. И я, при поездке с дачи, у электрички сделал проект на листочке в клеточку. Я понял, что там все получается, — программа и объёмы. И после этого сделал проектное предложение. Тогда, по-моему, первая стадия называлась «проектное задание». Сделал чертежи и сделал макет с помощью макетчиков в академии.

Наш макет был представлен на высший уровень. Заместителем председателя Госстроя был крупный градостроитель Николай Варфоломеевич Баранов; ему и представили наш проект. Он сказал, что проект интересный, хороший, но есть одно замечание — у симметричного здания сделан несимметричный вход. На что я, в то время, так сказать, недостаточно воспитанный, говорю: «А вот у вас, Николай Варфоломеевич, тоже симметричный пиджак, а карман на боку». Он сказал: «Молодой человек, во-первых, не путайте архитектуру с портновским делом. Во-вторых, я сказал, что мне этот проект нравится, но я могу изменить своё мнение, если вы будете не слушать моих замечаний». Меня оттащили, сказали, что «этот молодой человек просто не в курсе». Проект утвердили, но я сохранил асимметричный вход в симметричное здание. Думаю, никто от этого не страдал.

Потом пошло рабочее проектирование. Появились Юрий Дмитриев и Рубен Мелкумян — два архитектора, которые занимались разработкой рабочей документации. В частности, Юре Дмитриеву принадлежит идея сделать вынос козырька больше, чем он был в первоначальном варианте. Вот так мы его спроектировали, построили.

Я до сих пор отношусь к этой работе без всяких комплексов. Я считаю, что для своего времени на этом месте все было нормально. Потом торговый центр начали рядом строить, он вошел в комплекс. Вот недавно я просто мимо проезжал, в здание заходил, — его чем-то украсили очень сильно, так что его почти не узнать. Это случается сейчас со всеми зданиями. Театр на Таганке сейчас тоже весь залеплен рекламами, пристроен ларёк…

— Когда вы делали проект кинотеатра «Электрон», перед вами ставились какие-то определённые задачи?

— Не ставились, потому что я сам в то время был специалистом в этой области. Я думаю, второго такого не было, я так нескромно говорю, но я изучал это. Любые руководители руководят процессом, но они же не изучают каждую его часть. Я сам составил программу, сам сделал проект, сам его вынес на утверждение. И всё как-то сошлось, все были довольны.

— Вы принимали участие в проекте комплекса на площади Юности рядом с кинотеатром?

— Нет, там уже работали зеленоградские архитекторы. Но, мне кажется, эти здания хорошо взаимодействовали в том контексте, потому что создавали общественную среду. Сначала кинотеатр, конечно, был там одинок.

— Когда вы занимались проектом, вы брали за основу образ какого-либо уже существующего здания или это был оригинальный проект?

— Я не брал образ. Он сложился в виде двух объёмов, наклонённых в разные стороны. Один объём — фойе с кулуарами, которые идут сверху вниз. Вы поднялись на второй этаж, выходите в зал. Зал имеет амфитеатр, и вы выходите на землю; это одно направление, сверху вниз. А второе — снизу вверх, когда строится зал: сзади меньше высота, а спереди, где экран, больше. Таким образом получили два пересекающихся объёма в разных направлениях. Они давали достаточно объёмную, пластически ясную систему, композицию. Она всем и показалась интересной. К тому же, боковые плоскости были практически глухие, а передние фойе, кулуары, были открыты стеклом для зрителей, что в то время было ново.

— Вы бывали в Зеленограде в 70-х, 80-х годах, позже?

— Конечно. В Зеленограде до сих пор живёт один из самых близких друзей. Вчера он был на моем юбилее, это Кувырдин Вячеслав Валерианович. Я очень дружил с Игорем Александровичем Покровским, который многие годы был главным архитектором в Зеленограде, с Феликсом Новиковым, который сделал один из комплексов. В общем, знал прекрасно всех авторов строящегося Зеленограда, и, по мере сил, старался быть им полезным. Я вообще к Зеленограду питаю нежные чувства. Летя в самолёте, когда он заходит со стороны Зеленограда к Москве, я смотрю, как там что. Мне кажется, что сейчас, к сожалению, немножко запущено его благоустройство.

— По сравнению с тем, что было раньше, вы имеете в виду?

— Да. Тогда этому придавалось большее значение. Более жёсткий был спрос. Недавно был в Беларуси, с которой у нас сейчас напряжённые отношения. Надо отдать должное то ли батьке, то ли ещё кому-то, — там все города, от мала до велика, поразительно благоустроены, чисты. И там отсутствует реклама, которая Москву уже совсем сожрала. Не знаю, как в Зеленограде. Поменьше?..

— У нас те же процессы, что и в Москве.

— Почему-то на уровне властей мы это не можем остановить. Там, где реклама заполняет город, исчезает воздействие архитектуры. Архитектура всё-таки — вечная составляющая для города, а реклама — сиюминутные денежные дела.

— Вы упомянули Феликса Новикова, это один из архитекторов «Флейты» — известного дома в Зеленограде. Каково ваше мнение об этом «лежачем небоскребе»?

— У меня хорошее мнение. Дело в том, что это был дом в системе главной площади, где стояли высотный дом и горизонтально протяженный. Это было детище градостроительных идей того времени, совершенно современных, новых. Я думаю, опять-таки, если бы вся среда поддерживалась на хорошем уровне — качество отделки, деталей, — все бы сохранялось, сегодня все бы ходили и цокали языками и говорили: «Какой хороший комплекс!».

На Западе дела так и обстоят. Мы просто сами начинаем не очень поддерживать то, что уже сделано, а потом сомневаться и высказывать критические замечания задним числом, тем самым все время корректируя свою собственную историю. А нам её не надо корректировать. Она в то время была такая, и в рамках тех идей был сделан один из лучших архитектурных комплексов Зеленограда. Вот это моё мнение. Дай бог его поддерживать по-настоящему.

— «Флейта», находится, мягко говоря, не в лучшем состоянии, и внутри и снаружи. Например, большие фасадные окна, сквозь которые видно лестницу, сорок лет не мыли. А вокруг дома строительные работы, всё разрыто.

— А почему власти так себя ведут?

— К сожалению, мы не получаем внятного ответа. Вернее, ответ есть: «Денег нет». На другое деньги находятся. На поддержание архитектурного наследия — нет.

— Пусть все средства от рекламы направят на реставрацию зданий Зеленограда.

— Что вы думаете о самой идее такого дома, как «Флейта»? Бытует мнение, что это воплощение идей Корбюзье, которые были в ходу сначала в Европе, потом у нас.

— Нет. Сначала у нас, потом в Европе. Потому что галерейный дом Гинзбурга был построен раньше, в 1930-м. И он до сих пор стоит в аварийном положении. Уже решено его реставрировать. Несмотря на международные конференции и восторги, эта архитектурная жемчужина все ещё в тяжелом состоянии.

— Подобные «Флейте» дома есть в Москве — на «Тульской», «Беговой», — они тоже стоят на «ножках» и имеют так называемую коридорную систему.

— Для малосемейных, молодых семей, по-моему…

— «Флейту» строили для молодых семей, которые, видимо, по этому общему коридору должны были ходить друг к другу в гости. Каково ваше отношение к такой коридорной системе?

— К ней нельзя иметь абстрактное отношение, вне зависимости от ее назначения. Галерейные дома до сих пор в мире строятся, и делаются именно для молодых, малообеспеченных семей. Они имеют свои «плюсы» и «минусы». Что я могу сказать. Я, когда в своё время приехал из Свердловска, поселился в Москве и жил в коммунальной квартире, где было двенадцать семей на один коридор, с одной кухней и одним санузлом.

Вот если бы в этом коридоре в каждой комнате были внутри свои санузлы, свои кухни, я был бы счастливейшим человеком. Этот коридор не действовал бы угнетающе.

— Вы упомянули, что продолжают строить подобные галерейные дома — где?

— На Западе и у нас сейчас такие дома предлагаются для решения жилищного вопроса, применительно к малым и малообеспеченным семьям.

— Вы приезжали в Зеленоград, когда в 15 микрорайоне установили скульптуру — памятник Игорю Покровскому. Как вам понравилась эта скульптура? Какое впечатление произвел на вас город?

— Я уже говорил, что я к Зеленограду испытываю такие сентиментальные чувства. Поэтому, может быть, я более доброжелательным взглядом гляжу на город. Я очень рад самому факту, что есть памятник Игорю Александровичу Покровскому. Он в ряду с парковой скульптурой оказался?

— Да.

— …Он бы заслуживал более значительного места в городе. Но сам факт, что это всё-таки удалось сделать, меня очень порадовал. Он был замечательный архитектор, человек, музыкант, одаренная натура. Делал храм в конце жизни, делал росписи храма. Так что мог быть более отмечен.

— Юрий Петрович, каково ваше отношение к современной московской архитектуре в целом?

— Это, как говорится, не телефонный разговор. Чтобы о московской истории говорить, нужно время и место. Мы не только о ней говорим, мы её делаем каждый день. Это разная архитектура, есть хорошая, есть похуже. Москва — развивающийся город, и на ваш вопрос нет однозначного ответа. Есть удачи, есть неудачи. Тем не менее, это живой город.

Юлия Кравченко фото stroyolimp.ru