«Спортивным туризмом занимается с 1966, мало „светился“ среди туристской общественности, но в своём активе имеет огромный и разносторонний опыт спортивных походов», — сообщает о нём портал planetguide.ru.

Встречу с путешественником организовали в детском отделении ТЦСО «Зеленоградский» — в основном для детей, у которых дух захватывало от рассказов и фотографий про путешествия к Северному полюсу и другие походы.

Горы, реки и пустыни: «холод переносить легче, чем зной пустыни и жажду без воды»

— Арктические экспедиции к Северному полюсу были «апофеозом» моей туристской карьеры. Им предшествовали лыжные, пешие и водные походы 60-80-х годов: на Приполярный и Полярный Урал, Кольский полуостров, в Карелию, на Алтай, в Саяны, Якутию, на Таймыр и Камчатку, в пустыню Кызылкум и по архипелагам Северная Земля и Земля Франца-Иосифа. Спортивный опыт походов и экспедиций накапливался постепенно на протяжении десятков лет.

Навсегда запомнились первые зимние походы на Приполярный Урал и Кольский полуостров — Хибинские и Ловозерские тундры. Самый первый поход по Приполярному Уралу я совершил с группой выпускников школы инструкторов лыжного туризма в 1967 году. Учились валить сухой лес для костра, ночевали в палатках и под заслоном, воспитывали волю и характер для преодоления походных трудностей. В походе по Кольскому полуострову удалось пообщаться с местными жителями народа саами (лопари), обитающими на берегу Сейдозера, с которым связано множество легенд. А первый водный поход был сплавом на плотах по реке Катунь, одному из истоков Оби.

Невероятны по красоте Восточные Саяны в Бурятии, это благодатный край для водных и пеших путешествий — картины горно-таёжного ландшафта и сплав по бурным порожистым рекам оставили неизгладимые впечатления. В походе 1970 года мы поднимались на вершину Пика Топографов, любовались ярким разноцветьем альпийских лугов.

В долинах крупных рек много целебных минеральных источников. Невозможно не искупаться в «баньке» с водой, насыщенной углекислым газом, словно в ванне с шампанским. Есть там и сероводородные и радоновые источники. Сюда приезжали в те годы на бесплатное лечение все желающие и в знак благодарности оставляли свои сувениры у священных деревьев.

Сплавы на плотах по горным порожистым сибирским рекам ни с чем не сравнимы по эмоциональности. Мне довелось сплавляться по Катуни (один из истоков Оби), Ка-Хему и Бий-Хему (истоки Енисея), Оке Саянской (приток Ангары).

Сдавленная тисками гор, река беснуется и с могучим ревом бьется в крутые берега, образуя мощные пороги и прижимы. Дух захватывает, когда двух-трехметровые валы, один за другим, обрушиваются на плот своей многотонной тяжестью. Нос плота то задирается вертикально вверх, то зарывается в волну, и та прокатывается по палубе, силясь скинуть людей за борт и окатывая с ног до головы. Мощным ударом бьет в лицо и грудь. Вдох, выдох, и новый шквал, еще более яростный и могучий, обрушивается на плот. Последние отчаянные взмахи гребей-вёсел, и теперь только держись!.. Нос плота ныряет в бездну, потом медленно и неотвратимо ползет вверх, становится на дыбы. Громадная волна накрывает людей вместе с плотом.

В 1984 году с сейсмологической партией МГУ я побывал на Камчатке. Мы базировались на вулканостанции в поселке Ключи, в 30 км от Ключевской сопки. В том году было очередное извержение вулкана. На поле, образованном из вулканического пепла вулкана Толбачик, мы собирали сладкую камчатскую жимолость, рыбачили в реке Камчатка, проводили научные исследования по прогнозированию землетрясений с помощью специальной аппаратуры. В Ключах познакомился с Екатериной Ждановой, внучкой Сталина и старшей дочкой Светланы Аллилуевой — после окончания МГУ она, избегая досужих вопросов, уехала на Камчатку и работала там на вулканостанции.

По пустыне Кызылкум мы с друзьями путешествовали весной 1982 года. Прошли более 400 км по такырам и песчаным барханам — шли утром и вечером, когда не так жарко, а днём отдыхали под тентом. Температура даже в апреле-мае была +40-45 градусов. Изнурительное пекло изматывало нас, навьюченных тяжелыми рюкзаками с запасами продовольствия и канистрами с питьевой водой. Не так часто в пустыне можно найти колодец с водой, пригодной для питья. Это, пожалуй, самое мучительное испытание из тех, которые я испытал во всех походах.

Порой приходилось экономить воду до очередного колодца, изнывая от жажды. На коротких привалах мы сбрасывали с себя насквозь промокшую от пота одежду и развешивали её на ветках саксаула для просушки, сооружали тент на вершине бархана в надежде на благосклонность ветра. Случалось, он и на самом деле посещал нас. И тогда капроновое полотнище превращалось в опахало, а мы чувствовали себя знатными восточными вельможами.

Но иногда нам наносили визиты и куда менее желанные гости. Однажды, приоткрыв в полудреме глаза, я увидел в нескольких сантиметрах от своей ладони скорпиона, забредшего под тент в поисках прохлады. Отправил лазутчика во флакон со спиртом — мы потом делали из скорпионов сувениры.

В пустыне очень много черепах, ящериц и змей. Изредка видели джейранов, встречались степные коты. В местах, где кочуют казахи с юртами, стадами овец и верблюдов, мы с удовольствием позировали на фото с верблюдами и аборигенами. Даже делали попытки взгромоздиться на верблюда, иногда это удавалось.

Я скажу так: холод переносить легче, чем зной пустыни и особенно жажду без воды.

Команда «Арктика» — маршрут на преодоление

В «высокоширотную» Арктику я попал впервые в 1987 году, хотя моё участие в экспедиции к Северному полюсу планировалось еще в начале 70-х годов в качестве радиста — я по первому образованию радиоинженер. Но были сложности с оформлением пропусков в пограничный район. Тогда подобные решения принимались на уровне ЦК КПСС и КГБ, и получить мандат на путешествие по Арктике было практически невозможно. Такое разрешение, благодаря связям в высших инстанциях, удалось получить команде Дмитрия Шпаро в 1979 году. Но они в отличие от нас прошли маршрут до Северного полюса не в автономном режиме. Им регулярно, раз в две недели, сбрасывали с самолётов продукты и снаряжение, бочки с бензином.

Мы же решали задачу первого в мире достижения Северного полюса на лыжах в автономном режиме. Снаряжение, топливо для примусов и все запасы продуктов мы несли на себе и только на них могли рассчитывать.

В полюсной экспедиции в 1987 года мы не дошли до полюса около 200 км. Внезапно заболел один из участников, и мы были вынуждены прервать маршрут. Повторный старт в 1989 году закончился достижением Северного полюса после 65 дней тяжелой борьбы с торосами, полыньями и морозами. Мы стартовали в начале марта. Минусовые температуры достигали 45-47 градусов, часто со встречным ветром, усиливающим действие мороза.

В критических ситуациях участников похода эвакуировали вертолетом. Были сложности с прохождением, некоторые участники были на пределе физических возможностей. Это был маршрут на преодоление.

Как ходят на полюс

Когда идёшь — не мёрзнешь, наоборот, потеешь, поклажа ведь у каждого достаточно солидная в рюкзаках. Пищу экономили, мы планировали поход максимум на 45-50 дней и из этого расчета брали продукты: по 800 г сухого продукта в день на человека — сухари, галеты, сублимированное мясо, колбасы, сало, корейка, сыры, крупы и макароны, сухой картофель в порошке, сухое молоко, шоколад, сухофрукты, супы быстрого приготовления. Без тары, никаких банок с тушенкой, в которых 50% воды. Готовили пищу на примусах, у нас была специальная походная кухня с автоклавами, которые работали очень экономно, на минимуме бензина.

А потом мы поняли, что не успеваем пройти маршрут в запланированные сроки, на которые были рассчитаны запасы продовольствия и бензина для примусов. Быстрому продвижению на север препятствовал встречный дрейф льдов — бывали дни, когда дрейф «съедал» пройденные за день километры пути. Мы были вынуждены перейти на строгий режим экономии продуктов, норму расхода уменьшили в полтора-два раза. При колоссальной энергоотдаче от физической работы и мороза калорий стало явно недоставать. Мы постоянно испытывали чувство голода, сжигали собственный жир.

Мы со вторым штурманом ежедневно занимались расчетами координат нашего местоположения. Претендуя на автономность маршрута, координаты определяли «дедовским» способом с помощью теодолита для измерения высоты солнца над горизонтом в фиксированный хронометром момент времени. Никаких навигационных приборов типа GPS у нас не было.

Ходовой день длился примерно девять часов с перерывом на обед — на приготовление горячей пищи уходило часа три. Для ночной стоянки нужно было растянуть антенну, поставить палатку, сделать вокруг неё ветрозащитную стенку из снежных блоков, приготовить ужин. Отбой был около полуночи.

Иногда после отбоя приходилось заниматься ремонтом снаряжения, и тогда на сон оставалось пять часов. Это, конечно, изматывало. Дежурные по кухне вставали около шести утра, общий подъём был в семь. В девять часов мы снимали палатку и становились на лыжи. Свободного времени для размышлений было много — но только, а ходу. Заниматься чем-то посторонним на стоянке почти не удавалось, разве что сделать запись в дневник или покемарить на рюкзаках, пока готовится обед.

Везде вода

Теплые пуховые куртки одевали только на стоянках. Когда шли — не мерзли, наоборот, потели из-за больших нагрузок, а без движения в лагере можно было быстро замерзнуть. Часто одежда вымокала, если случайно погрузился в полынью, и высушить толстые теплые штаны от морской воды было практически невозможно. Приходилось одежду выбрасывать, но у каждого было что-то запасное. В ботинках за ходовой день тоже накапливалась влага, по вечерам из них выгребали много конденсата. Но всё равно, за ночь ботинки дубели.

Всегда была опасность потерять в полынье и лыжи, или сломать их. Без лыж двигаться трудно и небезопасно. У нас была только одна запасная лыжа, поэтому при поломках лыжи ремонтировали. В те годы мы использовали окантованные деревянные лыжи «Бескид».

Конечно, современные материалы и одежда совсем другие и дают массу преимуществ, правда, они не всем доступны по цене. Есть по-настоящему шикарные костюмы из специальных тканей, есть даже одежда с подогревом. Могу только сожалеть, что у нас такого не было. Мы обходились тем, что покупали в войсках списанный парашютный капрон, красили его в оранжевый или синий цвет анилиновым красителем и сами шили себе куртки, анораки и рюкзаки.

Красота льдов

Были во время путешествия и счастливые моменты. Процесс торошения льда завораживает и вызывает восхищение. Как бы в награду за походные тяготы Арктика устраивает захватывающие спектакли на ледовой арене: неподвижные нагромождения ледяных глыб и осколков вдруг без видимой причины начинают оживать и приходят в движение.

Сначала слух улавливает короткий щелчок или хрустальный перезвон льдинок, слетевших с гребня торосов. Потом где-то под ногами начнется легкое шуршание, будто перешептывание. Постепенно звуки усиливаются, нарастают, окружая со всех сторон, перерождаются в зловещий скрип и скрежет. Раздастся раскатистый треск лопнувшей льдины. По ней быстрой молнией пробегает едва заметная линия излома. И всё ненадолго замирает.

А потом образуется сплошной ледовый хаос: настоящие горные массивы, нагромождения ледяных глыб с вершинами и перевалами. Гигантские льдины, как танки, движимые неведомой чудовищной силой, наползают одна на другую, подминая под себя и круша льдины поменьше. И те с хрустом и стоном опускаются в темную пучину океана.

В апреле арктический пейзаж неузнаваемо преображает солнце. Вряд ли способна кисть живописца передать необыкновенную палитру красок Арктики. Сколько тончайших оттенков, от прозрачно голубого ультрамарина до чистейшего изумруда можно обнаружить, взглянув на самый обыкновенный кусок морского льда, подсвеченный лучами апрельского солнца. А как весело и празднично искрятся на солнце маленькие кристаллики снега!

Про медведей

Нет, близко к нам медведи не подходили, но медвежьи следы нередко встречались [эта подробность путешествия очень интересовала слушателей-детей — Zelenograd.ru]. А вот в экспедиции по Северной Земле в 1988 году мы встретили медведицу с медвежонком — они стояли на сопке в ста метрах от нас и внимательно нас разглядывали. Я тогда был замыкающим и слегка отстал, пристёгивая к поясу санки. Ребята ушли вперёд, а медведи на меня этак пристально смотрят — защититься нечем, моих криков товарищи не слышат против ветра. Хорошо, что медведи не кинулись, были смирными.

Белые медведи редко, но забредают в высокие широты. По своей природе все звери, в том числе и белые медведи, не агрессивны по отношению к людям и не нападают без серьёзных причин. Такое случается только в случае угрозы животному, а тем более, его потомству. Белого медведя, приблизившегося на опасное расстояние, можно отпугнуть и прогнать выстрелом из ракетницы, но не в самого медведя, а поблизости от него. Можно также отпугнуть громким криком или другим звуком, например, громыханием металлической посуды.

Если друг оказался вдруг…

Конечно, в экспедицию мы брали абсолютно надежных и проверенных людей, случайных не было. И не было такого, чтобы кто-то предавал или терял чувство собственного достоинства, дрейфил или паниковал. Все терпели как могли. Психологически идти небольшой группой не тяжело, но всем было тяжело было физически. Никто не жаловался, все знали, что другие чувствуют себя так же, тоже устают и страдают от обморожения. Обстановка в группе была спокойной и доброжелательной, абсолютно бесконфликтной — это очень важно для успеха экспедиции.

Обморожениями лица и рук были практически неизбежны. В союзе с сорокоградусными морозами норд-ост совершенно невыносим, трудно уберечься от его яростных атак. Жгучая боль пронизывала обмороженные пальцы, будто острые иглы, впивались под ногти. Я получил обморожение пальцев в самом начале маршрута, мне было тяжело работать с теодолитом, поэтому с ним больше работал второй штурман.

Каждый член команды имел свою роль, свои функции, свои обязанности. Командир, радист и штурман — без них не возможна полюсная экспедиция. Были также ремонтник, завхоз (ответственный за питание), метеоролог, фотограф, врач, кинооператор, ответственный за выполнение научной программы. Деление обязанностей было условным — владеть азами ремонтных работ или, например, врачевания должен был каждый из участников. Радист и штурман должны были иметь специальную подготовку, на маршруте обучиться этому невозможно.

Готовились к экспедиции целый год, тренировались, еженедельно ходили по Подмосковью по 50-60, а то и по 100 км за два выходных по оврагам, буреломам и бездорожью. Тренировки необходимы, но тут всё индивидуально — некоторые от природы сильные и выносливые, им достаточно месяца, а другим мало и двух лет, чтобы подготовиться.

Зачем?

Северный полюс мы достигли 6 мая. Мы не хлопали в ладоши и не кричали «ура», не прыгали от радости и не бросились друг к другу в объятья. Мы просто приняли известие как должное, как неизбежное, без восторгов и слез. Мы верили в успех и сделали все возможное, чтобы он к нам пришел. Нам не очень везло. Каждый из 65 дней пути был насыщен напряженной борьбой, и мы выстояли. Победа досталась нам очень дорогой ценой, но в Арктике легких побед не бывает. Арктика не знает милосердия, и мы не вправе упрекать ее за это.

Целью экспедиции было достичь Северного полюса в автономном режиме. Стояли и научные задачи — в ходе экспедиции выполнялись научные исследования по программе Института Авиационной и космической медицины. Ученые наблюдали нас перед походом и после: тестировали физические способности и выносливость, брали биологические пробы. В результате получили много интересных данных о выживаемости человеческого организма в экстремальных условиях Арктики.

Для чего такой поход был нужен нам самим? Сложный вопрос. Для чего другие спортсмены ставят рекорды, надрывают себе мышцы и связки или даже умирают на финише? Невозможно объяснить. Внутренне это приносит удовлетворение: ты способен на такое, смог это перенести. Меняется мировоззрение, происходит переоценка ценностей… Ведь никому не придёт в голову придавать большое значение кусочку сахара в обычной жизни или сухарику. А там и цена сухарика, и цена каждого поступка, слова, жеста была очень высока.

Лично меня в арктических экспедициях ещё привлекала романтическая сторона. С детства мечтал увидеть Арктику, погрузиться в удивительную и загадочную атмосферу этого региона, пройти по следам великих первопроходцев арктических просторов, отдавших ради изучения Арктики свои жизни.

На основе наших фото-киноматериалов, снятых в походе, в 2003 был создан 12-серийный документальный фильм к 20-летнему юбилею команды и экспедиционного центра «Арктика» в 2003 году. Шесть фильмов посвящены нашим экспедициям по Северному Ледовитому океану. Позднее были созданы и другие фильмы о наших экспедициях.

Лыжня в океане

Лыжню на Полюс, лыжню на Полюс
Мы бьем отчаянно три недели.
Сечет нас норд-ост, жестокий норд-ост,
Нас жмут упрямые параллели.

Нельзя без штурма, и дня без штурма.
Мы главной песни своей не спели.
Веди нас штурман, товарищ штурман, полярный штурман,
к заветной цели!

Мороз за сорок, рюкзак за сорок,
И в нартах сорок, совсем некстати.
Полярный сумрак лучами вспорот,
К нам шар малиновый Солнца катит.

Мы строго держим свой курс на Север,
Круша торосов глухие стенки.
Но, зыбь разводий, ты — враг наш первый,
Твой лед не крепче молочной пенки.

Хребты ломаем могучим льдинам
Под свист и скрежет в угоду дрейфа.
Студено море, твоим сединам
Мы низко кланяемся, но не дрейфим.

Как быть в бою и не быть битым?
Живой нет клетки на бренном теле.
Нельзя сказать, чтоб были сыты,
Но мы ведь сами того хотели!

Несем потери в жестокой схватке,
В расход то нарты идут, то лыжи.
Нас все теснее роднит палатка,
Не потому ли, что Полюс ближе?

Мы все невзгоды оставим в марте.
Уйдут морозы под вой метелей.
Пусть нам не очень везло на старте,
Мы твердо верим в успех в апреле!

Нельзя без штурма, и дня без штурма.
Мы главной песни своей не спели.
Веди нас штурман, товарищ штурман, полярный штурман,
к заветной цели!

[Это песня Сергея Печенегова, он сочинял стихи и пел в походах под гитару. Песня осталась незавершенной. «Почему я дальше не написал? Возможно, был в тяжелом состоянии, с обморожеными пальцами. Мои тогдашние карандашные записи в дневнике трудно разобрать. О том, как мы дошли до полюса, там нет», говорит путешественник — Zelenograd.ru].

По северным и южным льдам

В Арктике я был еще в 1981 году — участвовал в международной экспедиции по архипелагу Земля Франца-Иосифа в качестве руководителя группы чехословацких туристов. Впечатления от похода тоже неизгладимы. На острове Греэм-Белл пополнил личную коллекцию камней осколками окаменевшего дерева и шариками вулканических бомб древних эпох.

В апреле 1995 года я стал тренером и штурманом-наставником в арктической экспедиции женской полярной команды «Метелица». Это был первый и единственный случай, когда в походном составе этой команды был мужчина. Мы планировали дойти до Северного полюса, но по ряду причин, связанных с задержкой старта экспедиции, не смогли этого сделать. Сроки эвакуации с маршрута были связаны с планами МЧС, которые мы не в силах были изменить. Тем не менее, экспедиция состоялась, её участницы получили массу новых впечатлений и доказали, что «слабый пол» по многим статьям не уступает «сильному».

Легендарный многолетний и бессменный капитан команды «Метелица» Валентина Кузнецова руководила экспедицией. В составе команды была зеленоградка, врач Ольга Федоткина. Принимала участие и Ирина Соловьева — рекордсменка мира по парашютному спорту, член женской группы отряда космонавтов, первый дублер Валентины Терешковой. Мы с ней даже планировали прыгнуть с парашютом на полюс, но опоздали к моменту парашютного десанта. Сейчас Ирина по-прежнему работает в Центре подготовки космонавтов, психологом.

Читайте также: Женщины могут — как зеленоградские врачи ходили в полярную экспедицию

Моей последней экспедицией стала на рубеже 1995-96 годов Первая российская лыжная экспедиция в Антарктиде с участием команд «Арктика», «Метелица» и Федора Конюхова. Я выполнял в экспедиции штабные функции. Команду «Метелица» возглавляла Людмила Титова, олимпийская чемпионка Гренобля по конькобежному спорту. Девчата тогда дошли до Южного полюса.

Послесловие: о себе

Я родился и вырос в Сибири, детство пришлось на послевоенные годы. Часто ходил в походы по тайге, за кедровыми шишками, ягодами. Отец умер, когда мне еще не было шести лет. Нищета, голод… Приходилось помогать взрослым, так что трудовая закалка была у меня с ранних лет.

Потом закончил институт и попал в Подмосковье. В 1966 году меня пригласили в школу инструкторов лыжного туризма, в которой начались уже серьезные экспедиции.

Много лет проработал в зеленоградском «Зените», занимался разработкой лазеров. Сейчас в сложные походы и экспедиции уже не хожу. Ходим с внучкой на даче по местным лесам — гуляем, собираем ягоды, грибы. Занимаюсь дачным строительством. Зимой люблю покататься по лесу на лыжах.

Текст: Елена Панасенко. Фото: Иван Тимофеев и фото из личного архива Сергея Печенегова.