Застать Алексея Васильевича ЛУБАШЕВСКОГО дома оказалось делом непростым.
- У меня срочный заказ, - парировал он в телефонную трубку в ответ на мою просьбу о встрече.
Что за "дело" он открыл, Алексей Васильевич объяснять не стал, но наша встреча все-таки состоялась. И речь зашла, конечно же, о годах работы на "Микроне". А проработал он на предприятии четверть века, на его счету порядка сотни авторских изобретений, многие из которых были внедрены и имели экономический эффект.
Как и многие его коллеги-ровесники, он приехал из Москвы, где работал в одном из НИИ, когда Зеленоград только "прирастал" своими предприятиями и требовались молодые, но уже опытные специалисты.
Категория предприятий была высокая, уровень зарплаты вполне приличный, перспективы - практически неограниченные, через несколько месяцев предоставляли жилье - о таком можно было только мечтать.
- Наш отдел перевели в НИИ молекулярной электроники в 1963 году, - вспоминает А.ЛУБАШЕВСКИЙ. - А до этого мы были в составе НИИ микроприборов. В задачу нашего отдела, который возглавил С.ГАРЯИНОВ (директором института был назначен К.ВАЛИЕВ), входила разработка интегральных, или, как их еще тогда называли, "твердых" схем на кремниевых пластинах.
Нашими конкурентами в этой области были заводы в Минске и Воронеже. Как это ни может показаться нам, привыкшим к рыночным отношениям, парадоксальным, тогда тоже существовала "конкуренция" - борьба за благосклонность министерства. Ведь лучшим предоставлялось импортное оборудование, перспективная тематика, финансирование и прочие блага.
Наши разработки были успешными - нам удалось первым в Союзе создать микромощные микросхемы с минимальными затратами энергии. Тогда над этим работали многие, но мы сделали "шаг вперед" - применили позитивный фоторезист с тонкопленочным высокоомным резистором. Поскольку я был главным конструктором, мне не надо было "пробивать" эту разработку, доказывать кому бы то ни было ее целесообразность.
Еще одним несомненным плюсом было наличие опытного завода при НИИ. Цеха включались в работу на стадии получения образцов, и это, конечно, привлекало заказчика.
А заказчиками у нас были КБ-1, "Дальний космос" - да весь военно-промышленный комплекс, который составлял в те времена 90% валового национального продукта. Часть разработок финансировало Министерство обороны.
В основном мы копировали зарубежные разработки, благо что уровень развития отечественной электроники позволял это делать.
Надо сказать, что иногда наши аналоги превосходили свои зарубежные прототипы. Несомненной гордостью нашей ПВО является создание противоракетной системы С-300 - аналог американской противовоздушной системы Patriot, которая применялась в ходе операции "Буря в пустыне". И до сих пор наши системы С-300, в которых использованы наши микросхемы, пользуются спросом на мировом рынке.
А затем мы стали "выпадать" из общего хода мирового развития микроэлектроники. И тому было немало причин: не хватало денег (чтобы постоянно быть "на уровне", требуются огромные капиталовложения); к нам перестало поступать импортное оборудование.
Расцвет нашего института пришелся на 60-70-е годы. Это было одно из ведущих предприятий нашего Научного Центра, которому удалось сделать колоссальный шаг вперед по всем направлениям микроэлектроники.
Многие сотрудники имели оригинальные разработки, они были известны в мире, и авторам присылали персональные приглашения для участия в традиционной конференции, которая проводилась в Лос-Анджелесе.
В НИИМЭ приезжал А.КОСЫГИН, бывший в то время премьер-министром. Он назвал наши кристаллы "произведением искусства" - столь сильное произвело на него впечатление увиденное в микроскоп. К сожалению, он не смог оказать должного влияния - начался период застоя и развитие пошло не по тому руслу...
Записала И.ЮНИСОВА