Ю.К. — Михаил Юрьевич, есть определенная этика общения со священнослужителями, к вам положено обращаться «отец Михаил», но мне будет психологически проще называть вас по имени-отчеству. Вы не возражаете?

— Пожалуйста.

Ю.К. — Хорошо. Сегодня мы поговорим о программе строительства модульных храмов, которая реализуется, в том числе, и в Зеленограде, о позиции духовенства в связи с этой программой, о нюансах прошедших публичных слушаний.

В минувшую субботу Зеленоград посетил советник мэра Москвы Владимир Ресин, он инспектировал строительство модульного православного храма в 14 микрорайоне, в промзоне Александровка. Пока мы не знаем результатов этой поездки, но вы наверняка знаете, как обстоят дела. Как вы оцениваете это строительство?

— Если позволите, вначале я бы хотел поблагодарить вас за приглашение, за то, что дали мне возможность прийти и сказать, может быть, не от имени общины, но от имени многих. Ваш сайт освещает эту проблему, как и другие зеленоградские проблемы, очень подробно, и по сегодняшнему моему визиту, вашему приглашению, очевидно, старается осветить ее с разных сторон. Освещение в интернете ситуации, связанной с публичными слушаниями вокруг строительства храмов в Зеленограде, очень тенденциозно, поэтому большое вам спасибо, что дали мне возможность прийти и сказать.

По поводу храма в Александровке: слава Богу, строительство идет. Мне нечасто приходится бывать там, на стройплощадке; может быть, раз в месяц. Видно, какие большие перемены там происходят. Сейчас подходит к завершению строительство цокольного этажа, заливается пол. Поздней весной уже предполагается начать возведение стен храма.

Владимир Иосифович Ресин, который курирует программу строительства двухсот храмов в Москве, начал свое посещение Зеленограда с Филаретовского храма, осмотрел место рядом с ним, где будет возводиться храм в честь иконы Божьей Матери Скоропослушницы, который будет рассчитан на 500 прихожан. Было оговорено, что к концу лета — началу осени будет подготовлена проектная документация, и, возможно, тоже начнется строительство. Процесс строительства храмов, такого богоугодного и очень нужного зеленоградцам дела, идет, мы благодарим бога, благодарим власти Москвы и Зеленограда за ту поддержку, которая оказывается в этом благом деле.

А.Э. — Известны ли сроки завершения строительства храма в 14 микрорайоне, это 2013 год?

— Озвучивается конец 2012 года. Конечно, мы знаем, что могут быть погрешности в сроках. Но то, что строительство идет, — это очевидно; идет постоянно, без перебоев.

Ю.К. — Если говорить о помощи властей и их участии в этой программе. В сентябре 2009 года вышло постановление правительства Москвы, как раз за подписью Владимира Ресина, в котором утверждалась эта программа строительства двухсот модульных православных храмов по Москве. Пять из них были определены к строительству в Зеленограде. Возможно, вы знаете — почему именно пять на Зеленоград?

— Я читал интервью нашего префекта, там он объяснял эту ситуацию. Конечно, другого комментария у меня здесь быть не может.

А.Э. — Насколько я помню, там говорится — сколько нашли участков, столько и получилось.

— Там немного по-другому.

Ю.К. — Вопрос не в определении мест, а в цифре пять. Почему пять, а не, скажем, восемь или четыре?

— Я скажу, что расчет был сделан на основе данных ВЦИОМ, не по Зеленограду, а по России и Москве. По этому расчету получалось, что зеленоградцам, активно посещающим храмы, постящимся, молящимся, необходимо более сорока храмов.

А.Э. — Давайте поговорим немного подробнее об этих расчетах. Это те цифры, которые вы приводите на сайте zelen-hram.ru?

— Да. Я могу кратко повторить. ВЦИОМ утверждает, что 78% россиян называют себя православными. Из них 8% являются, скажем так, активно верующими людьми (это не очень корректное выражение), теми, кто старается исполнять все предписания православной веры.

А.Э. — Кому и нужны храмы, на самом деле, регулярно?

— Остальным храмы тоже нужны. Хоть они и нерегулярно приходят, раз в три месяца, раз в полгода, им тоже нужно куда-то приходить. Люди приходят в храмы, перед ними огромные очереди, в которых они стоят по нескольку часов, или они не могут протолкнуться в храмы, или они не могут получить внимание священника, или им просто далеко ехать.

Ю.К. — По поводу ВЦИОМ все-таки. Я понимаю, что вопрос скорее к ним, но вот эти 78% людей, которые называют себя православными, — откуда взят этот процент? На основании опроса?

— На основании опроса, определенной выборки. ВЦИОМ всегда приводит данные, из какого среза общества он проводит свою выборку.

А.Э. — Опрашивалось взрослое население?

— Взрослое.

А.Э. — Если мы берем, например, Зеленоград, взрослого населения у нас где-то 180 тысяч, я так прикидываю.

— 220.

А.Э. — 220 — это всего, включая грудных младенцев. 180 тысяч взрослого населения, мы берем отсюда 78% (я прикидываю сейчас на калькуляторе, чтобы была какая-то цифра, о которой можно говорить), и от них берем еще 8%. У меня получилось 11200 тех самых активно верующих, как вы сказали.

— Знаете, нет более активно верующих людей, чем младенцы. Огромное количество.

А.Э. — Но они не посещают храмы.

— Они посещают храмы в огромном количестве.

А.Э. — Хорошо, от 220 считаем, у меня получилось 13 тысяч. Совпадает?

— Теперь посчитайте, сколько нужно храмов, если строится храм на 300 прихожан.

Ю.К. — Существуют ли какие-то нормативы количества православных храмов, условно говоря, на душу населения? Есть такие расчеты: нужно столько-то школ, столько-то поликлиник. Может быть, вы знаете, есть ли такие нормы и по храмам?

— Если говорить о строительстве храмов, которые рассчитаны на 300 и на 500 прихожан, то есть, два вида храмов, которые предлагается строить в Москве. Видов больше, но по количеству прихожан — 300 и 500. Если будет построен храм в 1 микрорайоне, о котором сейчас идет речь, там планируется строить храм на 300 прихожан. И уже 417 подписей в поддержку этого храма собрано только в трех близлежащих домах, корпусах 158, 160 и 162. То есть, жители только этих трех корпусов уже заполняют этот храм и не помещаются в нем.

А.Э. — Давайте все-таки вернемся к цифрам. Какова сейчас ситуация с существующими храмами? У нас есть Никольский храм, есть Филаретовская церковь. На какое количество мест рассчитаны существующие сейчас храмы?

— Храм преподобного Сергия в 16 микрорайоне, в котором сто человек помещаются с огромным трудом, люди стоят тесно, не могут поднять руку для того, чтобы перекреститься.

А.Э. — Сто человек?

— Это максимум. Он рассчитан на 50 человек.

А.Э. — А Никольская церковь?

— Максимально — 350 человек, когда очень тесно. А это происходит постоянно. Филаретовский храм — 250, это очень тесно. В субботу, когда Владимир Иосифович приезжал, он посмотрел и сказал: «Здесь помещается не больше ста человек». По нормативам, где говорится, сколько человек должно стоять на каждый метр... Я-то говорю вам, сколько в тесноте, давке, на улице людей стоит, и это происходит каждое воскресенье.

А.Э. — Еще есть храмы в Фирсановке, Андреевке. Льялово уже, наверное, не берем?

— Берем, там огромное число.

Ю.К. — Это зеленоградские храмы?

— Нет, это не зеленоградский приход. Но Льялово заполняют, в основном, зеленоградцы. Ездят и в дальнее Подмосковье, ездят в монастыри, ездят в московские центральные храмы.

Зеленоградские храмы заполнены народом каждое воскресенье. Мы не можем сказать, сколько людей сейчас в Зеленограде нуждается в храмах, потому что их невозможно посчитать. Храмы заполнены, все. Остальные не помещаются в эти храмы. Но по статистике, по ВЦИОМ, 13 тысяч активных верующих.

Ю.К. — Если взять Никольский храм, можно ли сказать, сколько примерно человек приходят на всенощную, литургию, в субботу вечером, в воскресенье утром? Можно ли оценить их количество?

— Храмы практически заполнены. Две литургии служатся в воскресенье, то есть две службы, без этого вообще никак нельзя. И на обеих службах народ стоит плотно.

Ю.К. — Народу больше, чем храм вмещает, это точно?

— К концу службы всегда много народу стоит на улице.

А.Э. — Каждую неделю?

— В основном, это семьи с детьми.

Ю.К. — Я не имею в виду большие церковные праздники.

— Воскресенье — это большой церковный праздник, каждое воскресенье. Каждому православному христианину предписывается каждое воскресенье приходить в храм, это заповедь.

А.Э. — То есть, это еженедельная проблема, а не на два больших церковных праздника?

— Еженедельная. Когда мы говорим об активных верующих, мы имеем в виду тех, кто посещает храмы каждую неделю.

Ю.К. — Возможно ли вести какой-то учет постоянных прихожан, есть ли такое в церкви? Не тех, которые заходят раз в неделю или время от времени, а тех, кто ходит постоянно?

— Это никогда не практиковалось. Я знаю, что такое пытались ввести в Российской империи, в конце XIX — начале ХХ века. В общем-то, мы знаем, чем это закончилось — революцией; многих людей это оттолкнуло от церкви. Поэтому церковь никогда не занималась расчетами прихожан. Мы можем примерно представить себе, сколько в храме может стоять людей.

Ю.К. — Но есть же люди, которые принимают участие в церковной жизни; есть то же молодежное объединение «Колокол», есть постоянные прихожане, которые друг друга знают.

А.Э. — Община?

— Практически всегда в Никольском храме на всенощном бдении или на литургии стоят одни и те же люди.

Ю.К. — Их много? Каково количество этих одних и тех же людей?

— Опять же, мы возвращаемся к вместимости храма. Конечно, новые лица есть. Люди, которые постоянно ходят в храм, обычно занимают какое-то место, к которому уже привыкли, которое уже намолили себе. Их сразу видно. Если хочешь кого-то увидеть, то примерно знаешь, где его искать в храме, среди этой массы народа, людей, которые стоят, толкаются, даже немного мешают друг другу в молитве. Когда человек впервые приходит на службу, он находит то место, которое увидит свободным. Сложно как-то сразу понять — в первый или десятый раз человек в храме; но постоянных прихожан видно сразу. В основном они храм и заполняют.

А.Э. — Если я вас правильно понял, в первую очередь места не хватает не для постоянных членов общины, а для тех, кто раз в неделю приходит, может быть, реже?

Ю.К. — Для потенциально новых, в том числе?

А.Э. —Для общины, максимально активных людей, место есть, их не так много, а в целом, для тех, кто хочет прийти, места не хватает?

— Вот это все уже немного напоминает казуистику. Достаточно просто прийти в храм, в одно воскресенье, второе, третье, чтобы посмотреть и увидеть, что из себя представляет народ, который ходит на службы.

А.Э. — Когда мы готовились к интервью и обсуждали этот вопрос, я для себя выстроил такую аналогию, не акцентируя внимание на том, что это храм, просто о некоем сооружении. Есть, например, спортивный стадион, футбольное поле. Есть футболисты, которые каждый день тренируются, есть еженедельные матчи, куда приходят зрители, и есть чемпионат мира по футболу раз в четыре года, куда приходит очень много людей. И это три разных вместимости. Для футболистов места может хватать, а для зрителей уже не очень. Я пытаюсь в этих рамках, в этих терминах говорить.

— Знаете, верующий человек без храма, конечно, проживет, но это будет неполноценная жизнь. Потому что жизнь для верующего человека в первую очередь основывается на его вере и ее проявлениях: на молитве, на общей молитве, что очень важно, на литургии. Литургия — это краеугольный камень жизни верующего человека, поэтому здесь сравнивать с футболом... Есть фанаты, которые не мыслят своей жизни без футбола. Но здесь речь идет о смысле жизни, о подлинном смысле, о том, за который люди готовы отдать жизнь. Здесь как-то все посерьезнее.

Ю.К. — Мне бы хотелось затронуть тему публичных слушаний. 13 марта прошло итоговое собрание участников публичных слушаний по проекту планировки участка под строительство модульного храма в 1 микрорайоне, возле пруда Быково болото.

Сейчас мы уже знаем результаты: окружная градостроительная комиссия признала нецелесообразным строительство в этом конкретном месте. Как вы оцениваете эти результаты и прошедшие публичные слушания?

— Те органы власти, которые отвечают за эти результаты, высказались и приняли решение. Это решение нужно уважать. Но непонимание, конечно, осталось, и хочется надеяться, что это непонимание будет разрешено.

Ю.К. — Что вы имеете в виду под непониманием?

— Самое главное — почему были приняты во внимание голоса, мнения проголосовавших жителей трех корпусов. Земля, которая отводится под храм, не относится к этим корпусам. Это не дворовая территория, строительство храма никак не повредит корпусам, как во время, например, точечной застройки, когда между домами «вставляют» какой-то объект — магазин или доходный дом. И стены начинают трещать, а фундамент — плыть. Здесь такого даже в помине нет. Никаких жизненно важных, болезненных точек для жителей я не вижу.

Ю.К. — Но у них другое мнение по этому поводу. Мы разговаривали, в частности, с инициативной группой, которая собирала подписи против строительства храма. Один из них, как раз житель близлежащего корпуса, вполне аргументированно изложил свою позицию. Он сказал, что строительство храма — это утрата детской площадки и потеря части деревьев, потому что они как раз попадают в этот проект, их придется вырубить. Далее будет перекрыт третий въезд в микрорайон, там будет подъездная дорога, а в районе транспортная ситуация и так неважная. Ещё один аргумент: поскольку все-таки в храм будут приезжать и на машинах (это мы видим на примере Никольского храма, там часто подъезжают на автомобилях), соответственно, будут парковаться где-то во дворах или рядом. То есть, у жителей есть вполне аргументированная позиция по этому поводу.

— Когда мы говорим о жителях трех этих корпусов, нужно понимать, что проблемы, которые поднимаются, волнуют не только их, но и жителей всего 1 микрорайона, зеленоградцев вообще, и жителей района Матушкино в частности. Опять же, непонятно, почему заострять внимание только на этих корпусах... Ну ладно, все-таки, мы надеемся, ответ на этот вопрос будет получен.

Что касается этих аргументов: никакой детской площадки там уже давно нет. Я сам житель 165-го корпуса, и в 166-м жил, и все мои дети там родились. Мы ходили там гулять, поэтому я знаю, о какой площадке идет речь. Этой площадки давным-давно нет, и даже когда она была — находилась совсем не в том месте, где предполагается строительство храма.

Что касается деревьев: раньше власти как-то не были озабочены этим вопросом. Эти деревья стоят там, это не ценные породы, речь идет об одном дубе. Дуб действительно красивый, его любят и знают многие жители 1 микрорайона. Но он не попадает в ограду этого храма, он стоит вне неё. Я специально ездил и смотрел, сверял с чертежами — дуб не попадает. А все остальные деревья: тополя, несколько елок — это не ценные породы деревьев.

Возьмите храм. Где вы видели храм, который испортил местность? Храм везде является красивой архитектурной доминантой. Об этом говорит и Святейший Патриарх — о том, что сейчас у нас доминантами стали супермаркеты, гипермаркеты, торговые центры, это сейчас наша культура. Неужели мы будем к этому стремиться, неужели наш народ к этому хочет идти? Что можно предложить, какую культурную, духовную замену храму здесь?

Ю.К. — Не все люди верующие.

— Правильно. Я очень хорошо понимаю жителей тех домов, о которых идет речь. Люди приехали сюда молодыми, прожили в этом месте по 25-30 лет, здесь для них все дорого, это их маленький мирок, здесь прошла их жизнь, здесь выросли их дети, здесь родились их внуки. Очень хорошо можно понять человека, особенно в нашем мятущемся мире, когда вдруг в этом мирке происходят какие-то серьезные изменения. Обратите внимание: совсем рядом там был поставлен павильончик. Тоже были вырублены деревья, в этой же самой зоне. Никто слова не сказал. Было поставлено кафе «Лесная сказка», большое двухэтажное здание. Людям это понятно, это не изменяет их мира, а церковь — да, она несет какое-то изменение.

А.Э. — Вы считаете, что люди протестовали не против некоего сооружения, будь то храм, жилой дом, торговый центр, а именно против церкви?

— Вы послушайте, какие аргументы были. Вы говорите одни аргументы, а на самом деле они совсем другие. На слушаниях озвучивалось: «Здесь дети играют в песочнице, а мимо будут носить покойников в гробах. Появится деклассированный элемент, где церковь — там нищие, попрошайки, они пойдут по нашим подъездам».

Ю.К. — Михаил Юрьевич, но ведь это действительно так, мы это видим на примере московских храмов.

— Паперть будет выходить к Панфиловскому проспекту.

Ю.К. — Но это же, теоретически, не помешает...

— Простите, но я могу сказать, что в 1-м районе имеется большое количество людей, которых можно назвать деклассированными, их достаточно ходит по микрорайону. Есть местное самоуправление, которое должно заниматься этими вопросами. И нигде не бывает такого, чтобы нищие, которые нужны церкви для того, чтобы люди могли проявлять свое милосердие... Это необходимо, это действительно неотъемлемая часть. Человек идет в церковь, он должен проявить свою милость, совершить какой-то добрый поступок перед тем, как предстать богу. Но это не какие-то хулиганы, беспредельщики, которые пойдут по подъездам. Нет, это люди, которых знают.

А.Э. — Это элемент церкви?

— Да, можно сказать, что это некий элемент церкви.

Ю.К. — А всё-таки, как быть с транспортной ситуацией? Озабоченность людей вполне понятна: и так все забито машинами, на Панфиловском проспекте тяжелая ситуация на выезде. Вот вы сказали о вырубке деревьев и установке палатки. Понятно, что это безобразие.

— Никто не сказал, что это безобразие. Все восприняли это как само собой разумеющееся.

Ю.К. — Но если посмотреть на конечный результат: палатка и храм — это совсем разные вещи. Храм — это, можно сказать, живой организм. Там много людей, кто-то будет приезжать, особенно по воскресеньям, по праздникам, на венчание и так далее, на машинах. Куда они их будут ставить, как они будут разъезжаться, как будут подъезжать?

— Можно задам вам вопрос? Как вы думаете, это разрешимая проблема или нет?

Ю.К. — Я думаю, что на том участке, который был предложен, скорее всего, нет.

— На самом деле существует масса вариантов разрешения этой проблемы. Вы говорите — третий въезд. На самом деле там существует еще два въезда: один рядом с постом ГАИ, другой — через 160-й корпус. Их немного расширить, благоустроить, и вот, пожалуйста — еще два въезда. Вариантов масса: сделать парковки, карманы вдоль Панфиловского проспекта, там, где раньше была остановка областных автобусов. В этих карманах и 20, и 30 машин поместится. Но я не специалист в этом. Люди, которые работают в этой области, должны эти вопросы решать. Я думаю, что они должны дать ответ, почему они это выставили как аргумент. Неужели они считают, что это нерешаемая проблема?

Ю.К. — Но почему они это должны решать? Мы же слышим, что модульные храмы строятся на пожертвования прихожан.

— Нет, они могут разработать и показать, как это нужно сделать.

Ю.К. — Этим должен заниматься город?

— Я не знаю, как это все происходит, я не уполномочен так говорить.

А.Э. — В рамках освоения территории это действительно город может быть. Мне представляется, что решение городских властей вызвано даже не конкретными проблемами, о которых сейчас говорили, а тем, что наметилось некое противостояние; тем, что было много людей, которые высказались против. И нежелание это противостояние сохранять в первую очередь и было причиной отрицательного решения. Уже не смотрели на аргументы, на конкретную ситуацию; просто увидели, что в других ситуациях «за» было, условно, 80-90%, «против» — 10%, а здесь половина на половину, 40 на 60, 60 на 40. Как вы считаете, может быть, это было определяющим — не допустить какой-то эскалации противостояния?

— Знаете, я сейчас уже не смотрю на результаты слушаний. Я смотрю на другое, на то, что верующие зеленоградцы в итоге остались без обещанного храма. Вот эта ситуация мне совершенно непонятна. То есть, правительство Москвы одобряет программу строительства 200 храмов, чтобы люди могли нормально, по-человечески молиться, а не как в столыпинском вагоне, когда верующих людей гнали на Соловки, забивали в эти вагоны, и они там молились. Чтобы нормально могли встать на квадратном метре два человека и нормально молиться. А этот храм почему-то проигнорировали. И что теперь?

И еще момент, очень важный: этот храм уже виделся как храм-памятник нашим воинам, павшим здесь, на этом последнем рубеже, захороненных там, где монумент «Штыки». Уже были планы, что здесь, на территории храма, будут доски с именами тех, кто там захоронен. Эти три «Штыка», монумент, — там же нет ни одной фамилии. Многие даже не знают, что там могила.

А.Э. — Это могила Неизвестного солдата?

— Брали оттуда останки. Можно ведь написать хотя бы, что здесь захоронение, потому что жители-то не знают, приходят туда кататься на санках, на сноубордах.

А.Э. — Это безобразие, конечно.

— Храм — это святое место, куда люди могли бы прийти, и поставить перед этими фамилиями распятия, свечи. Не просто митинги провести какие-то, а помолиться Богу о наших воинах, как это делается на службах в церкви.

А.Э. — Но все-таки это противостояние возникло не на пустом месте, потому что в целом те люди, которые протестовали, те, кто живут в соседних корпусах 1 микрорайона, говорили: «Мы не против храма, мы за него, но где-то в другом месте. Почему верующим делают хорошо, а нам делают плохо? Мы считаем, что нам от этого будет хуже. Не делайте нам плохо, постройте храм через дорогу, через две дороги, еще где-то». Вот такая у них была позиция, что вы им ответите?

— Знаете, я не считаю, что это вопрос к православной общине. Потому что общине город дает землю, в частности, был предложен этот участок, и другого участка предложено не было, никакого выбора. А православная община, естественно, поддерживала то, что было предложено.

Ю.К. — Сейчас в конкретном месте 1 микрорайона получился отрицательный для вас результат. Предлагается ли какая-то альтернатива?

— Никакой. Прозвучало, что храм будет или здесь, или нигде. Как дальше будут развиваться события — я сказать не берусь, но могу сказать точно, что этот храм верующим зеленоградцам был необходим.

Ю.К. — Вы будете пытаться как-то оспаривать результаты этих публичных слушаний? Может быть, писать коллективное обращение?

— Знаете, заключение, которое было дано градостроительной комиссией, очень неконкретное, расплывчатое, и вызывает очень много вопросов. Сначала нужно выяснить, что вообще имела в виду градостроительная комиссия, когда писала это заключение. Я знаю, что этим занимаются верующие, чтобы понять, как же так, почему людей поставили в такую ситуацию. Надо понять, что, собственно, произошло, и почему так произошло.

А.Э. — То есть, вы будете задавать вопросы?

— Лично я — нет.

А.Э. — Я имею в виду, община будет задавать вопросы власти: «Что вы имели в виду?»

— Да, что имели в виду, безусловно, нужно понять. Градостроительная комиссия, думаю, должна ответить, объяснить.

А.Э. — Я читал заключение, там предельно конкретно написано.

Ю.К. — У вас есть вопросы по цифрам?

— Я же вам сказал, первый вопрос: почему решение принято только по этим корпусам? Почему не учитывали жителей 1 микрорайона? По 1 микрорайону примерно 950 — «за», 650 — «против». А почему не в Матушкино?

А.Э. — В какой форме община будет задавать этот вопрос?

— Община не будет; я просто знаю, что кто-то собирается этот вопрос задавать. Больше сказать ничего не могу, потому что просто не знаю. Но вы представьте себе: было собрано две тысячи подписей «за» только жителей Матушкино, и 800 подписей «против». Почему мнение пришедших на слушания зеленоградцев не из Матушкино, например, из Савелок, Силино, из 3 микрорайона, 11-го, 12-го... Люди из Матушкино сейчас ходят молиться в Никольский храм в Савелки и Филаретовский храм в Силино. Если бы был еще один храм, те бы немного разгрузились, поэтому мнения жителей тех районов тоже нужно спросить. А их просто проигнорировали, их даже не внесли в протокол, хотя их было несколько сотен, если не тысяч. Почему?

А.Э. — Видимо, это такая процедура публичных слушаний.

— Простите, это не процедура публичных слушаний. Процедура публичных слушаний не определена, и вообще, публичные слушания не являются голосованием. Публичные слушания — это довольно формальный акт, с которым градостроительная комиссия Зеленограда имела право поступить именно так, как она поступила. Закон здесь, безусловно, нарушен не был, но значительной части жителей города хотелось бы знать, почему она поступила именно так.

А те 400 человек, жители этих трех домов? Этот храм был практически для них. Почему с ними так обошлись? Они бы заполнили этот храм, храм был нужен жителям этих домов, понимаете?

Ю.К. — Вы упомянули о формальности публичных слушаний. Я с этим согласна, поскольку мы видели различные нестыковки и несоответствия при проведении публичных слушаний по проекту участка под храм возле МИЭТа. Там-то как раз ситуация получилась, по заключению комиссии, однозначная: около 1500 — «за», 11 — «против».

— Существует такое понятие — демократическая процедура. Она включает в себя простую вещь: большинство определяет результат. Даже если бы там не было все так однозначно, даже если бы там было 20 «за» и 8 «против», все равно нужно было бы говорить о том, что решение здесь должно быть в пользу строительства.

Ю.К. — Да, большинство определяет результат. Правда, там были некоторые нюансы, например, записи одним человеком за нескольких в книге посетителей экспозиции по проекту участка. Я потом посмотрела закон о публичных слушаниях, а там ничего о таком моменте не написано.

А.Э. — Потому что это не голосование. Можно учитывать эти голоса, а можно не учитывать.

Ю.К. — Можно, зная о важности для кого-то, для себя, определенного проекта, прийти и сделать так, что большинство будет обеспечено.

Михаил Юрьевич, все же хотелось бы узнать, зачем верующие, сторонники строительства храма, пришли на публичные слушания с транспарантами?

— Транспаранты, флажки и небольшие плакаты были подготовлены инициативной группой. Это мнение, которое верующие высказывали таким образом. По опыту предыдущих слушаний было очевидно, что меньшинство, те, кто является противниками храма, ведут себя гораздо активнее, чем сторонники. Так уж повелось, что люди верующие, православные всегда очень скромно себя ведут. Даже на этих слушаниях по поводу храма на Быковом болоте, обратите внимание, — перед сценой, особенно во второй половине, практически всю площадку занимали только противники слушаний, и не отпускали свою инициативу. Это хорошо видно на видео.

Было то же самое, хоть и меньшинство выступало, но очень активно, и инициатива практически была у них. Поэтому я знаю, что инициативная группа сделала такой ход, чтобы было видно, что большинство присутствующих за храм.

Ю.К. — Не могу с вами согласиться. Я была на этих публичных слушаниях и могу сказать, что противников строительства (это условное название) было меньше, и в отдельных случаях они не могли донести свое мнение.

Был момент, который, честно говоря, оставил очень неприятное впечатление. Человек пытался изложить свою позицию, пусть он немного путался, пусть это было, может быть, затянуто, но он ничего оскорбительного не говорил, а его просто его стали «захлопывать».

— Он говорил совершенно не по теме. Я понял, о ком вы говорите.

Действительно, был полный зал, народ стоял, про такие собрания говорят «яблоку негде упасть». Вся лестница к залу была забита людьми, народ стоял на улицах. Напряжение было огромное, и понятное дело, что в какие-то иные моменты это напряжение сказывалось. Здесь, действительно, человек почему-то начал обличать церковь, что церковь виновата в том, что произошла революция. Причем здесь это? Людям не нравится это слушать, ему несколько раз говорили, что хватит, потом начали хлопать. Все видно на видео, которое выложено на сайте zelen-hram.ru.

А.Э. — Я вообще думаю, что это проблема процедуры публичных слушаний, она не предназначена для обсуждения серьезных вопросов, где есть разные точки зрения, где собирается много людей.

Ю.К. — О чем говорили многие люди: «Мы не против храмов, мы не против верующих, мы не понимаем, зачем вообще нужны эти слушания, если здесь не отвечают на конкретные вопросы». Потому что это даже не проект храма, нам его не представляют. Нам представляют какую-то землю, говорят: «Здесь будет построен храм, вы согласны или нет?» Если у кого-то возникают вопросы, например: «Будет ли там звонница?», архитектор или представитель технического заказчика отвечает: «Мы не знаем, проект сделают, тогда будет понятно». А человек по ряду причин хочет это узнать сейчас. Человек спрашивает про инженерную составляющую, а ему говорят: «Когда будет проект, тогда мы об этом скажем». К сожалению, это очень несовершенная процедура.

— По поводу звонницы: здесь проекта ждать не надо. Можно сказать, что при каждом храме должна быть звонница.

Ю.К. — Она будет в любом случае?

— Здесь вопрос, наверное, в желании настоятеля. А такое желание у него должно быть, потому что колокольный звон собирает народ к службе, оповещает о беде. Колокольный звон всегда был главным звуком на Руси, и когда говорят, что он будет мешать, будет будить, — это странно слышать. У нас рядом с Никольским храмом находится психоневрологический диспансер, где люди реально болеют болезнями нервов, и ни одной жалобы на колокольный звон за двадцать лет не было.

А.Э. — Это уже частности, это вопрос наличия храма — будет или не будет.

Ю.К. — Если вернуться к самой программе строительства модульных храмов —неоднократно говорилось, что храмы будут строиться на пожертвования прихожан, частных лиц. Знаете ли вы о ситуации по зеленоградским храмам, как идет сбор пожертвований, как это процесс движется?

— Сейчас речь идет об одном храме в Александровке, там назначен настоятель, один из зеленоградских священников, который очень активно занимается, в том числе, и сбором средств. Он много делает для того, чтобы изыскивать эти средства. Существует фонд строительства, поддержки храмов. Фонд был изначально создан с этой программой, туда перечисляются средства как на программу в целом, так и на храмы, которые строятся по отдельности.

А.Э. — Если я жертвую на храм, я могу сказать, что хочу, чтобы мои деньги пошли храму в Александровке, а не в общий котел?

— Да. Есть сайт 200hramov.ru, и там все расписано: храмы зеленоградского округа, других округов, какие храмы одобрены. Пока только один храм имеет счет, в Александровке.

Ю.К. — Вы сказали о том, что нужно как-то изыскивать средства. Способы поиска этих средств — это какое-то информационное напоминание о храме? Кто-то считает, что есть и принудительные формы сбора.

А.Э. — Как профсоюзные взносы: включили в платежку — минус 10 рублей с каждого.

— Я могу точно сказать, что батюшка — настоятель храма — никаких профсоюзных взносов не собирает.

А.Э. — Я имею в виду некий административный ресурс.

— Знаете, меня никто в эти вопросы не посвящает. Я знаю, что батюшка очень активно занимается сбором пожертвований, общается с людьми. Не сам занимается, конечно, у него есть помощники, но он курирует этот вопрос.

Батюшка служит молебны Александру Невскому. Это же история храма, ведь почему храм назван в честь Александра Невского? Не только потому, что здесь Александровка была, но это же наша история, это победа в битве под Москвой. Александровка была ключом немецкой обороны между Алабушево и Крюково. Немцы перебрасывали пополнение, и Крюково держалось, а когда наши ударили в Александровку, оборона рассыпалась. А это было связано с днем памяти Александра Невского, 6 декабря. Битва под Москвой — это главное событие нашей земли, и храм Казанской иконы Божьей Матери — это целый комплекс. Это наша молитва, благодарность богу за ту победу, которая нам досталась огромной кровью.

А.Э. — Были сообщения, это все достаточно открыто произносится, процитирую по памяти: «Сбор средств находится под контролем районных управ». Что это может означать, в каком виде этот контроль может проходить?

— Я думаю, что это вопрос к тем главам управ или к тем, кто такие тексты произносит. Естественно, меня в такие вопросы никто не посвящал. У меня нет комментариев.

Ю.К. — Люди, говоря о храмах, церкви, часто поднимают одну тему — я имею в виду тех людей, которые не ходят постоянно в храм, но иногда им хочется это сделать. Что-то случается в жизни, они хотят поставить свечку за здравие, за упокой, просто зайти, постоять, может быть, помолиться. И нередко приходится слышать: «Я пошел в Никольский храм, мне на входе что-то резкое сказали, пожилая женщина на меня плохо посмотрела, сказала, что я не вовремя» и так далее. К сожалению, я довольно часто слышала подобные разговоры. У человека такое восприятие, либо действительно в храме могут обойтись не очень по-доброму?

— Вы понимаете, самое сложное, что есть в нашей жизни — это установить отношения между людьми, между собой, и поддерживать их, сохранять их, развивать эти отношения. Очень редко получается, например, когда любовь с первого взгляда сохраняется на всю жизнь, это уникальные случаи. Это очень сложные вещи — отношения между людьми. Храм, который предполагается строить в 1 микрорайоне — это храм для объединения людей, тех, которые там живут. Они придут не в какой-то храм из 1-го района, где они никого не знают, они приходят не в пустое помещение. Они приходят в общину, здесь есть люди, они разные: люди, отягощенные своими страстями, своими грехами. Господь пришел к больным, чтобы исцелить их. Когда приходишь к своим, к тебе относятся с пониманием. Когда приходишь в чужой монастырь, да еще со своим уставом, нужно проявлять какую-то скромность. А когда храм находится в шаговой доступности, ты можешь стать членом общины. Даже если ты сюда приходишь раз в год, здесь находятся люди, которых ты знаешь, люди из твоего двора, они никогда тебе не нагрубят. Это будет твой второй дом, твое место, понимаете?

Ю.К. — Человек не ждет реакции «свой — чужой», он идет в храм, как в место, где можно, условно говоря, о душе подумать. И вдруг он встречает какое-то напряжение: «А вы не наш». Я имела в виду только это. Вы сейчас косвенно подтвердили, что действительно такое случается.

— Всякое может быть.

А.Э. — Я услышал, что вы сказали «не храм, который планировался, а храм, который планируется...» Вы не потеряли надежду?

— Нет, абсолютно не потерял. Как можно терять надежду? Это не в правилах верующего человека.

Ю.К. — Спасибо за интересный разговор. Я надеюсь, что у нас еще будет повод увидеться и обсудить то, что может у нас произойти — или не произойти.

— Пожалуйста, я готов прийти, если будут какие-то животрепещущие темы, связанные с церковью. Таких тем на форумах поднимается очень много, и не всегда можно услышать точку зрения верующего человека.

Александр Эрлих, Юлия Кравченко