Zelenograd.ru начинает публикации об истории и нынешнем состоянии дома «Флейта» — корпуса 360. Это уникальный в своём роде жилой дом, построенный в Зеленограде в 1970 году по индивидуальному проекту. Мы побеседовали с главным архитектором этого здания, народным архитектором СССР Феликсом Новиковым. В конце 60-х Феликс Аронович проектировал «Флейту», работая вместе с тогдашним главным архитектором Зеленограда Игорем Покровским. С 1993 года архитектор живёт в США. В телефонном интервью Феликс Новиков рассказал о работе над проектом «Флейты» и особенностях этого здания.

— Феликс Аронович, когда началась ваша работа над проектом жилого дома «Флейта?

— Работа началась в 1965 году. Но прежде надо было определиться с композицией главной городской площади, на которой дом расположен. Здесь было много вариантов, и окончательный — тот, который осуществлен, — сложился четыре года спустя, в 1969-м. Но положение «Флейты» и ее протяженность установились сразу. Смысл этого решения состоял в том, что здание прикрыло собой торцы уже построенных за ним жилых домов и одновременно послужило фоном для расположенных перед ним сооружений — Дворца культуры, высотного бизнес центра, в котором первоначально проектировалась гостиница, и здания городской власти. С тем, чтобы связать квартал с площадью, дом поставили «на ноги» и на первых этажах разместили четыре магазина, эксплуатация которых не потревожила бы обитателей дома. Такова была логика этого решения.

— Почему было решено построить именно такой дом, по индивидуальному проекту, большой протяженности, с галерейной планировкой?

— Надо сказать, что в те годы разрешение на индивидуальное проектирования жилых домов давалось в редких случаях. В Зеленограде «Флейта» была единственным исключением, все остальное жилье строилось по типовым проектам. И даже тот факт, что здание расположено на главной площади города, не был бы достаточным основанием. Убедительной была другая аргументация. В Зеленограде остро ощущалась потребность в двухкомнатных квартирах для молодых семей. И тогда мастерская предложила все квартиры индивидуального дома сделать такими. В этом нас поддержали. Ну, а дальше было решено все жилые комнаты обратить на юг, на площадь, будущий парк и пруд, а прихожие и кухни — на север. Устройство галереи обеспечило простоту связи и структуры здания, предопределило ритм широко расставленных лестничных стволов-башен, напоминающих клапаны музыкального инструмента — отсюда и название. К слову, это теперь стало модным давать зданиям собственные имена — «Эдельвейс», «Патриарх» и так далее, а тогда «Флейта» была единственным домом с собственным именем — моя выдумка.

— Были ли ограничения в процессе работы? Вносились ли какие-либо изменения в первоначальный проект?

— Площади квартир соответствовали действующим тогда нормативам. А в остальном мы руководствовались собственными соображениями. Проект был утвержден без замечаний. Главный архитектор Москвы Михаил Васильевич Посохин, взглянув на наши подрамники, сказал: «Почему бы и нет?» И тем самым «благословил». Для нас самой сложной проблемой был главный фасад, поиски рисунка ограждений лоджий — глухих и сквозных, создающих «лицо» здания. Шахматное расположение было бы слишком простым. А когда нашелся четкий и одновременно достаточно сложный рисунок, все окончательно определилось. Здание построено в точном соответствии с замыслом авторов. Это архитекторы Игорь Покровский, Григорий Саевич, я был главным архитектором этого проекта, а главным конструктором был Юрий Ионов. Строительство шло без особых проблем, и завершилось в 1970 году.

— Ориентировались ли вы на какие-либо архитектурные образцы, уже существующие здания? Были ли у «Флейты» архитектурно-идеологические «предшественники» — иногда таковыми считают Дом Наркомфина на Новинском бульваре в Москве архитектора Моисея Гинзбурга или Unite d’Habitation в Марселе Ле Корбюзье?

— Дом Гинзбурга и дом Корбюзье строились по совершенно иным социальным программам. Первый — это дом-коммуна, состоящий из жилого блока, общественного центра со столовой, спортзалом и читальней, служебного корпуса с прачечной и сушилкой, а также здания детсада и яслей (оно не было построено). Сооружение это замечательное, о нем знают архитекторы всего мира. Когда четыре с половиной года назад, а Москве собралось международное сообщество зодчих с тем, чтобы сказать свое слово в защиту памятников архитектуры ХХ века, Юрий Лужков принял делегацию архитекторов и обещал привести это здание в должное состояние. Есть проект, исполненный внуком автора, Алексеем Гинзбургом. Но своего слова Лужков не сдержал.

Дом Наркомфина был построен в 1930 году. А Корбюзье соорудил свой дом в Марселе после войны, в 1952-м. Это очень интересное здание; я видел его в 1964 году. О нем тоже можно много чего рассказать, но это будет долгим отвлечением от нашей темы. Что касается «Флейты», то она не имеет прямых аналогов. Однако дома с галерейной системой строились и строятся по всему свету издавна. Особенно они распространены в южных широтах.

— В каком архитектурном стиле построена «Флейта»? На сайте проекта «советская архитектура» стиль здания никак не обозначен.

— Этот стиль называется модернизм — таково его название во всем мире. Замечу, что стиль начала ХХ века, известный в мире под именем «ар нуво», в России называют «модерном». Но это совсем другое явление. Модернизм возник в Европе еще до Второй мировой войны, его зачинателями были Корбюзье, Гропиус, Мис ван дер Роэ и другие знаменитые мастера прошлого века. К нам он пришел в конце 50-х годов, после того как Хрущев выступил с резкой критикой «излишеств» сталинской архитектуры и призвал архитекторов к индустриализации. С этого момента началось массовое жилищное строительство в СССР. И Зеленоград в те годы был одним из полигонов новой архитектуры, которая теперь, с моей легкой руки именуется «советский модернизм». Первая выставка с таким названием состоялась в Музее архитектуры в 2006 году, а в этом году издательство «Татлин» выпустило книгу-альбом с тем же названием. В ней содержатся фотографии ста избранных произведений, относящихся к этому стилю. Я, как один из двух ее авторов, собрал эту коллекцию и рассказал о том, как все это было. Мой молодой американский коллега, наш соотечественник Владимир Белоголовский, получивший архитектурное образование в США, написал заключительную главу издания, обозначив в ней место советского модернизма в мировом архитектурном наследии ХХ века. В альбоме есть несколько зеленоградских объектов: Научный центр — «голубые дома» («клюшки»), «Флейта», МИЭТ и Дворец культуры.

— Кроме двухкомнатных «коридорных» квартир, во «Флейте» есть и двухэтажные. Предназначались ли они для конкретных людей — высокого начальства, партийного руководства?

— Нет, не предназначались. Этих квартир всего восемь и расположены они попарно. Сделано это исключительно из композиционных соображений. С тем, чтобы наряду с многократно повторяющимися ритмами ограждений лоджий ввести в рисунок фасада широкий шаг более крупных акцентов двухэтажных парных лоджий. А есть еще вдвое более частый ритм козырьков, кроющих лестничные блоки, которые консольно выступают над главным фасадом. Всё это — средства архитектурной выразительности. Что же касается самих квартир, то они предназначались для больших семей. Одну из них получил архитектор Юрий Свердловский, семья которого по своему составу имела на то право.

— Как сейчас вы оцениваете это здание?

— Полагаю, что это был ответ на конкретную задачу в конкретное время и в конкретном месте. Разумеется, подходить к сооружению 60-х годов прошлого века с критериями оценки российского элитного жилья ХХI века по меньшей мере неправомерно.

— Строятся ли подобные жилые дома в Европе, США, Азии? Имеют ли они конкретное социальное назначение, к примеру, «дома для бедных»?

— Я не занимался подобным исследованием. Но думаю, что галерейные дома могут быть жилищем разного класса.

— Предполагалась ли проектом особая эксплуатация «Флейты» — в связи с особенностями коммуникаций, необычными большими окнами?

— В этом проекте нет решений, которые предполагают необходимость специальных средств для эксплуатации сооружения. В процессе проектирования и строительства, также как и в процессе обслуживания дома в советские времена, такие вопросы, насколько мне известно, не возникали.

— Насколько прочны бетонные «ноги», опоры, на которых стоит здание? Периодически возникают слухи, что в случае масштабного строительства вблизи «Флейты» эти опоры могут пойти трещинами.

— Я упомянул главного конструктора «Флейты» Юрия Ионова. А теперь скажу, что специалист он был блестящий. Во все аспектах своей профессии — расчетах, конструировании, надзоре за качеством исполнения своих решений. Дом стоит уже сорок лет. Между прочим, это тот срок, после которого достойное здание обретает право на статус памятника. Не бойтесь, с опорами ничего не случится, — ещё сорок лет простоят, а то и все восемьдесят. Только строить перед «Флейтой» и вблизи неё ничего не следует. И надо бы снести здание, которое там появилось вопреки замыслу авторов.

— Какое здание вы имеете в виду?

— Перед «Флейтой» велось строительство 4-этажного здания.

— Поняла, вы говорите о недостроенном офис-центре, рядом с префектурой.

— В журнале «Архитектурный вестник» (№ 4, 2007 год) были опубликованы статьи против строительства этого здания, в том числе и мое протестное письмо. Насколько мне известно, зеленоградцы тоже протестовали, и строительство было приостановлено. Это здание строится вопреки первоначальному проекту центральной площади. Ничего перед «Флейтой» стоять не должно, вся панорама застройки должна быть открыта.

— А здание бизнес-центра (бывшая «гостиница»), стоявшее в строительных лесах более 20 лет и достроенное несколько лет назад, не загораживает вид на «Флейту»?

— Нет, эта башня построена по проекту. В 1969 году в журнале «Архитектура СССР» (№ 9), были опубликованы проектные материалы по Зеленограду и, в том числе виды главной площади с подобным высотным сооружением. Оно поставлено в качестве вертикального акцента композиции, контрастного горизонтальному строю «Флейты».

— Говоря о том, что строить в непосредственной близости к «Флейте» нельзя, вы имеете в виду и безопасность здания?

— Я имею в виду только градостроительный аспект, архитектурную композицию всего комплекса. Безопасность и прочность здания здесь не при чём.

— Опять-таки из области слухов — якобы здание «Флейты» строилось сначала для размещения в нём госпиталя.

— Такие слухи абсолютно беспочвенные. Это миф. Между прочим, в интернете я наткнулся на еще один миф — будто бы Эрнст Неизвестный «предлагал выполнить внешнее скульптурное оформление зданий МИЭТа». Тоже чепуха. Место для рельефа в вестибюле главного корпуса было определено архитектурным проектом, и только после его утверждения Неизвестный был приглашен выполнить эту работу. Другое дело, что Эрнст — опять-таки в соответствии с замыслом архитекторов, — сделал эскиз композиции «Прометей», которую мы с Покровским хотели установить перед главным Научным центром. Мало того, фундамент под нее сделали. А поставлен был на это место вопреки нашим намерениям, волей министра, никто иной как Ленин. Стоит ли он там еще?

— Нет, в прошлом году памятник был демонтирован.

— Его не жалко. Жаль, что «Прометей» там так и не был поставлен. Он бы устоял.

— Феликс Аронович, когда вы были в последний раз в Зеленограде? Какое впечатление произвел на вас город?

— В 2002 году, когда скончался мой друг Игорь Покровский, с которым меня связывали 20 лет совместного творчества. Мы приехали вместе с Григорием Саевичем, встретились с зеленоградскими архитекторами Маковским, Кувырдиным, Свердловским. Потом в личной мастерской Покровского поминали его добрым словом. В тот вечер в концертном зале Дома культуры театр «Новая опера» давал концерт в память о Покровском, и города я так и не увидел. Потом был в Москве в 2004, 2006, 2007-м, но до Зеленограда не доехал. Надеюсь в следующем году посетить его, и тогда — обещаю — скажу вам о своем впечатлении. Впрочем, одно могу сказать сейчас. Остекление лоджий «Флейту» испортило. Будь моя воля, я бы снес к чертям всю эту самодеятельность. Надо было сломать тому, кто это сделал первым, потом второму — третий бы не посмел. Разве можно так калечить здание, стоящее на главной городской площади? В центре города стоит дом, над которым работали архитекторы, а то, что с ним сделали, — это варварство — каждый может достроить что угодно, покрасить как угодно… В чём тогда смысл творческого труда архитектора?

— Как с этим обстоит дело в США, может ли житель многоквартирного дома, например, самостоятельно застеклить балкон, лоджию?

— Как он может это сделать? Ведь фасад не является собственностью владельца квартиры — он принадлежит городу. Неужели кто-нибудь из жильцов «Флейты» имеет официальное разрешение на застройку лоджии? Очень сомневаюсь. Такое называется «самостроем», это незаконно. Скажу еще, что и реклама тоже дом не украшает.

Юлия Кравченко